Теперь я поглядел на эту даму, как мне тоже доводится очень часто, с безмерным ужасом. И отдал ей крохотный острый обломок, который сунул в карман как раз перед тем, как пацан обжег спину в моем кострище. Поглядев на него, Рейчел наморщила нос и, перевернув ладонь, выронила его на кухонную стойку.

— Это омерзительно! — воскликнула она.

— Но ты признаешь, что это женский ноготь?

— Но не ноготь Бет.

— Правильно, не Бет. Но женский. И предположим, что эта женщина царапала свои инициалы на дне корзины и вынуждена была пустить в ход ноготь, потому что у нее не было в распоряжении ни ручки, ни ножа, ни какого-нибудь другого острого предмета.

— Типа, она заключенная?

— В точности, как заключенная, только у нее северный акцент.

— Северный акцент?

— Угу.

— И все это ты определил по ее ногтю?

Я улыбнулся, упиваясь моментом.

Вдруг Рейчел пересекла кухню по направлению к шкафчику со всякой всячиной. Пальцем отодвинув несколько предметов, она в конце концов извлекла миниатюрный тюбик и показала его мне, держа его большим и указательным пальцами, чтобы мне было лучше видно.

Суперклей.

— Я устала, Кевин, — вздохнула моя подружка. — Просто скажи, как есть. Кто, по-твоему, нацарапал эти буквы на корзине Бет для пикников?

— Либби Вэйл.

За час до рассвета нас разбудил долгий, низкий рокот. Помня, что случилось в последний раз, когда я слышал этот звук, я выскочил из кровати и выглянул в окно, гадая, не направляется ли в нашу сторону очередная гроза с градом. К счастью, за окном царила тишь да гладь, и только вдали небо озарялось призрачными зарницами.

— Ты как? — поинтересовался я у Рейчел.

— Я устала, — пробормотала та. — Иди спать дальше.

— Откуда ты узнала имя пацана?

— Какого пацана? — сонным голосом пролепетала моя подруга.

Я возвысил голос до нормального разговорного тона:

— Пацана, погоревшего вчера в свиной яме, огненно-муравьиного пацана.

Рейчел мгновение полежала неподвижно, а потом зевнула:

— Я заходила проведать его в больницу.

— Когда?

— Наутро после той штуки с огненными муравьями.

Дыхание у нее снова стало ровным, а я подумал о том утре и о том, как отправился на долгую пробежку. Вспомнил, как вернулся в гостиницу и как Бет упомянула, что моя спутница уехала куда-то на машине. Так что все сходится. Но Рейчел отправилась повидать пацана до того, как я согласился помогать Бет в «Приморье». Откуда следует, что на этом рассказ не заканчивается.

— Но ты виделась с ним и еще, — сказал я своей приятельнице.

Она мгновение поколебалась, а потом со вздохом приподнялась на локте:

— Это действительно настолько важно, что надо говорить об этом прямо сейчас?

— Смотря что ты ответишь на мой последний вопрос.

Рейчел на минутку задумалась.

— Виделась ли я с ним снова? Да. А что, ты думаешь, я вожу тебя за нос?

— Нет, — ответил я, но ее реплика заставила меня на миг задуматься над такой возможностью. Эта женщина — существо сексуальное, и хотя я ни на миг не усомнюсь в ее способности к надувательству, не думаю, что тот пацан физически способен принять в нем участие. Опять же, она казалась ужасно жизнерадостной.

— Тогда что, — предположила Рейчел, — думаешь, он держит эту девицу где-то в плену?

— Нет, я думаю, это совсем другая история.

— Какая же?

— Когда ты виделась с ним во второй раз, ты, случаем, не упоминала, что я взялся за работу смотрителя и планирую истребить белок на чердаке?

Моя собеседница открыла было рот, но тут же осеклась. И задумалась.

— Думаешь, он как-то пробрался на чердак в тот день, когда оттуда повыскакивали все змеи и белки? — спросила она.

— В фанере, где была лесенка, зияет громадная дырища, — напомнил я ей. — Если это он через нее вывалился, то с гипсом на его руке и на ноге все ясно.

— Да с какого перепугу ему карабкаться на этот вонючий старый чердак?!

— Чтобы убить меня.

— Убить тебя?! — рассмеялась Рейчел. — Он даже тебя не знает! За что ж ему тебя убивать?

— Это вопрос на миллион долларов, не так ли? — Я поцеловал ее в лоб.

— Так ты взаправду? — вытаращилась она на меня. — Д’Оги — милашка. По-моему, он просто чудной парнишка — тридцать три несчастья.

— А помнишь нож, что я нашел в ту первую ночь?

— Ага. Ты мне о нем сначала не говорил, помнишь? Я нашла его в комоде.

— Ну а вчера у него был еще один нож, в перевязи.

— И что?

— Этот нож был так же остер, как и первый.

— Кевин, ты чокнутый! — Рейчел тряхнула головой.

— Почему это?

— Всякий раз, когда мы наталкиваемся на парнишку, он беспомощный валяется навзничь на песке. Один раз его до полусмерти искусали огненные муравьи, в другой он чуть не сгорел живьем в свиной яме. Не говоря уж о том, что ковылял на сломанной ноге и со сломанной рукой… Ты правда думаешь, что он пытается тебя убить?

— Я не говорил, что он преуспевает в этом деле.

— Иди спать.

Присев на кушетку, я подождал, пока Рейчел погрузится в глубокий сон, на что не потребовалось много времени благодаря пилюле снотворного, которую я дал ей несколькими часами раньше. После этого надел беговые туфли и шорты, выскользнул из комнаты и трусцой пробежал милю до церквушки на Восьмой улице. Там помешкал некоторое время, дожидаясь ощущения эйфории, но ничего не произошло. Тогда я обежал вокруг здания, поглядывая на окна в поиске любых следов охраны или пленников, но тоже ничего не высмотрел.

Может, благостное ощущение исходило все-таки не от церкви? На случай, если его источник находился дальше к северу, я пробежал еще четверть мили вверх по A1A, но, так ничего и не почувствовав, махнул рукой, свернул обратно по Восьмой улице и остановился в двух кварталах к западу от церкви.

По-прежнему никакого странного чувства.

Исходя из предположения, что силу можно уловить как минимум в миле от источника, я решил по пути обратно в пансионат охватить как можно более обширную территорию. Избранный мною маршрут пролег рядом с больницей на Центральной улице.

Где я наконец и ощутил то самое чувство.

Не знаю, как одно и то же ощущение может возникнуть один раз у церкви, а другой — у больницы, но теперь я точно понимал, что его испускала именно больница. Пожалев, что со мною нет машины, чтобы добраться туда побыстрее, я рванул по улице чистым спринтом. Но когда обогнул последний угол, то понял, что опоздал.