— А если я проиграю? — В голосе Холли звучала тревога.

— Если не пытаться, то точно проиграешь. А так у тебя есть шанс. Разве нет?

— Да, это верно. Но все равно я боюсь. Мы ведь обе знаем, как я не люблю проигрывать. А тут если проиграю, то мне больше не на что будет надеяться. Жизнь моя потеряет всякий смысл.

Весь день Эрик не мог сосредоточиться. Впрочем, как и вчера. И позавчера.

В пятницу вечером прошло последнее свидание. Они пообедали с ее родителями. Эрику надо бы радоваться, ведь он, наконец, освободился от рыжей колдуньи, однако оказалось, что он не готов расстаться с ней. И еще вопрос, будет ли он когда-нибудь готов к этому.

Эрик бесцельно смотрел на стеклянную стенку своего офиса, когда заметил отца, который крайне редко появлялся в банке. Именно Ричард Олден и был ему нужен. Он вскочил и направился в кабинет отца, которым тот почти не пользовался.

— Папа, у тебя есть минутка?

— Определенно, сынок. — Отец жестом указал на кожаное кресло для посетителей.

Эрик пытался сформулировать свой вопрос так, чтобы не оскорбить отца. Но обычная дипломатичность покинула его.

— Почему ты позволяешь маме командовать тобой?

Хотя грубость сына прозвучала, словно гром среди ясного неба, Ричард не показал вида.

— Тебе понадобилось много лет, чтобы задать этот вопрос. Я знаю, ты потерял уважение ко мне, когда начал работать в банке. Знаю и то, что говорят обо мне некоторые служащие. Я давно уже ждал, что ты придешь ко мне и спросишь, правдивы ли эти слухи. Но ты все не приходил.

Эрик не мог отрицать правду. Он не задавал вопросов, потому что не хотел услышать признание отца в слабости.

— Сын, я позволяю твоей матери управлять нашим бизнесом, потому, что люблю ее. Доставлять ей удовольствие — для меня счастье.

— Но это твой банк. И в его названии стоит твое имя.

— Это наш совместный банк. Тридцать восемь лет назад банк семьи твоей матери, и банк моей семьи слились в одно целое. Теперь у каждого своя роль. Твоя мать руководит тем, что происходит внутри этих стен, а я изучаю то, что происходит за ними. Я предвижу, что ты успешно соединишь наши роли в одну. Но это будет позже. — Отец замолчал. — Эрик, я с удовольствием играю свою роль за стенами офисов, — продолжал он, закуривая сигару. — И если люди преуменьшают мое значение — это их проблема. Сейчас я действую за сценой, убеждаю членов совета директоров Сберегательного банка Уилсона, когда завершится слияние банков, поддержать твою мать, как президента, а тебя, как вице-президента. — На лице отца играла лукавая улыбка. — Один, два круга гольфа, несколько дружеских обедов — и они на нашей стороне. А Бакстер для всех, как кость в горле. Ему придумают какой-нибудь пост без влияния или с почетом отправят в отставку.

Эрик нахмурился. Он ошибался в Холли потому, что судил о ней, по словам других. Он ошибался в отце по той же причине. Видимо, ему надо выбирать более прямые пути. Как это делает Холли.

— Наш брак с твоей матерью получился удачным. А ты свой счастливо избежал.

Счастливо избежал. Да, теперь Эрик ясно понимал, как ему повезло, что он не связался с Присциллой. Он этого не понимал, пока Холли не ворвалась в его разлинованную по клеточкам жизнь.

После любовного приключения в гостинице прошло четыре дня. Четыре дня мучений. Она влюбилась в брата лучшей подруги и верила, что может сделать его счастливым.

В гостиную вошел Эрик с ее матерью. Холли перестала дышать. Он поздоровался с ее отцом и встретился взглядом с Холли. Не спеша подошел к ней.

— Добрый вечер, Холли!

— Эрик, — она наклонила голову ближе к нему и понизила голос, — прости, что я не сумела отговорить маму. Я бы предпочла, чтобы наше последнее аукционное свидание проходило наедине. Но все же, как думаешь, мы сможем поговорить?

— Да. — Его пальцы крепко сжали ей руку. Глаза вспыхнули неприкрытым желанием.

У Холли возникло впечатление, будто в комнате только она и Эрик. А ее родители куда-то исчезли.

— Эрик, выпьешь? — спросил отец, подходя к ним. — У меня есть отличное шотландское виски, тебе обязательно надо попробовать.

— Спасибо, Колтон. — Он отпустил руку Холли. — Непременно попробую.

— Мы гордимся, Эрик, тем, что у Холли хватило ума купить на аукционе именно тебя. Надеюсь, этот месяц прошел... приятно. — По тону его голоса можно было догадаться, что он имел в виду — терпимо.

— Да, сэр. У вас очаровательная дочь.

— Не надо, сын, подслащивать пилюлю. С Холли одни заботы. Она не похожа на моих сыновей. Те понимают свой долг перед семьей и осознают свою роль наследников «Калибр-клуба». Холли тоже рано или поздно поймет, что она неотрывная часть нашей семьи и что ей негоже находиться в отдалении. Признаться, я очень рассчитываю на тебя. Ты сумеешь убедить ее вернуться в «Калибр-клуб».

— Извините, но обязан сказать вам правду: даже не буду и пытаться. Вы видели работы Холли?

— Да, несколько штук, — отмахнулся старший Прескотт.

— Холли творит из стекла и металла удивительные вещи. Она у вас настоящая волшебница.

Оценка Эрика наполнила отца Холли гордостью.

— Если честно, то мне тоже понравились ее витражи. И все-таки мне кажется, что занятие витражами — прекрасное хобби, но не более того. А здесь у нее будет настоящая работа и обеспеченное будущее.

— Нет, сэр. Вы ошибаетесь. Я говорю вам это, как бизнесмен. Искусство Холли — это и есть ее работа. Она стала мастером и может добиться очень многого. Я не понимал этого, пока не увидел большинство ее работ. Меня удивляет, почему вы до сих пор ничего не заказали для «Калибр-клуба ».

Холли, была потрясена услышанным. Но почти тотчас в ее душу закрались сомнения. Парни часто льстили ей, когда чего-то от нее хотели. Все возлюбленные, которых она прогнала, рано или поздно пытались наводить мосты между ней и ее семьей. И все потому, что зарились на богатство и престиж Прескоттов.

Власть и престиж — это ось, вокруг которой крутится мир, сказал ей на последнем свидании Эрик. Значит ли это, что он тоже откажется ее любить, если не получит за это свою долю влияния и престижа Прескоттов? И не поэтому ли он помогал ей найти Лайла? Эрик хотел жениться на Присцилле во благо Олденбанка. Ради чего тогда он встречался с Холли?

— У детей Холли определенно будет богатое воображение. — Надин Прескотт нежно улыбалась единственной дочери.

«Дети Холли»! В ту минуту, как Надин произнесла эти слова, Эрик внезапно понял, чего он хочет. Он хочет жить с Холли. И иметь с ней общих детей. Он влюбился в неукротимую и чертовски соблазнительную Холли Прескотт. Когда-то он думал, что она самый неподходящий кандидат на роль жены банкира. Теперь же понял, что лучше ее ему никого не найти. Она единственная. И он всем сердцем любит ее. А как не любить такую честную, умную, красивую и образованную женщину? Ее улыбка наполняет его энергией, а любое прикосновение превращает в подростка, пришедшего на первое свидание. Подумав о ее волшебных губах, он вдруг насторожился. Почему она весь вечер молчит?