Я хочу закричать, но крик застревает у меня в горле.

Артур падает на асфальт…

За это время один из амбалов-охранников тоже кинулся к Виоле, прикрывая ее своим телом, а второй принялся палить в «жигуленок». Но тот не стоял на месте, а, набирая скорость, несся к повороту, а вскоре и вовсе скрылся с глаз. Дорога опустела.

Я стояла в оцепенении. Неужели все, что я видела, – правда? Неужели пуля попала в Артура и он погиб? Так глупо и случайно?! Нет, этого просто не может быть!

– В чем дело? Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит? – послышался недоуменный голосок Виолы.

Она поднялась, оттолкнув навалившегося на нее охранника, и, отряхиваясь, смотрела вокруг округлившимися удивленными глазами.

– Все чисто? – раздался из машины уверенный мужской голос, и только после утвердительного ответа наружу показался плотный высокий господин с большими залысинами.

Это был отец Виолы.

– Кажется, в тебя стреляли, – ответил он дочери. – Если бы не этот парень… А ты, парень, молодец… Эй, что с тобой? Ты не ранен?

Артур лежал на земле, освещенный ярким солнцем. Он был белый-белый, как простыня. Черты лица его заострились, и глаза запали. Боже мой, он же только что выглядел совершенно нормально! Неужели…

– Он умер! – взвизгнула Виола так громко, что у меня заложило уши.

Неужели он умер? Не отдавая себе отчета, я сделала шаг вперед.

– Все в порядке. Я заберу его. У Артура слабое здоровье, – послышался чей-то голос.

Охранники снова запоздало схватились за оружие, а Виолин отец быстро отступил за их спины. Но мужчина в глухом черном свитере и не думал нападать. Он развел руками, демонстрируя, что не вооружен. Кажется, это был шофер Артура.

Его «Роллс-Ройс» подъехал совершенно бесшумно.

Тем временем мужчина легко и очень бережно поднял Артура и унес его в машину. Опущенные тонированные стекла не позволяли видеть, что происходит внутри.

Машина простояла на месте минуту, а потом заднее стекло опустилось, и я встретилась взглядом с Артуром.

Он смотрел на меня абсолютно спокойно и выглядел… совершенно как всегда. По крайней мере, не так, как, по моим представлениям, должен выглядеть человек, только что схлопотавший в живот пулю.

Он едва заметно кивнул мне, и машина все так же беззвучно, как подъехала, рванула и скрылась за поворотом, провожаемая нашими недоуменными взглядами.

Как я уже говорила, произошло все так быстро, что казалось, будто все это кадры из какого-то боевика, который я смотрю из темноты безопасного зала.

– Олухи! И за что я вам плачу?! Если бы не мальчишка, мою дочь шлепнули бы прямо на пороге школы! – послышался меж тем голос Виолиного отца. – Ну-ка быстро домой, – велел он дочери, – хватит на сегодня приключений.

После его команды Виола мгновенно, без единого слова, исчезла в салоне (всегда бы ей быть такой покладистой). Вслед за ней в недрах второго автомобиля не менее быстро канули амбалы, и машины поспешно скрылась с места происшествия.

И вовремя. От школы уже бежала толпа народа, возглавляемая двумя охранниками.

– Здесь стреляли? Что случилось? – на бегу спрашивали они.

Я посторонилась, чтобы не оказаться на пути толпы.

Наверное, это реакция на шок, но мне вдруг вспомнились смешные мультики, где стадо диких зверей, типа носорогов, несется по джунглям, оставляя за собой широкую просеку, и тот, кто попадается им на пути, оказывается расплющен в лепешку и встает таким плоским и двухмерным.

Представив себя в таком виде, я не смогла удержаться от смеха. Хорошо, что никто не заметил, а то точно решили бы, что девочка совсем сбрендила.

Тем временем у ворот шло бурное обсуждение событий, выдвигались рабочие версии – одна фантастичней другой.

– Сейчас я вам все объясню, – говорил школьный охранник, – в былые времена я, слава богу, навидался еще и не такого. Думаю, что дело в бизнесе. Кому-то нужно было припугнуть отца этой девочки, вот они и устроили представление. Я заметил, что палили совершенно беспорядочно. Если бы ее действительно хотели убить, они бы наняли снайпера и сняли девочку так быстро, что она бы и не пикнула.

– А парень? Здесь был какой-то парень? – спросил кто-то из толпы.

– Ну, парень, новенький, из нашей школы. Зря он полез под пули. Ведь только чудом избежал ранения. Во время таких перестрелок случайные зрители как раз чаще всего и страдают, – авторитетно объяснил он.

Я слушала и едва могла поверить: похоже, охранник не видел, как пуля попала в Артура… Не могла же я это придумать?.. Или могла?..

Не зная, что и предположить, я, обходя толпу по максимальному радиусу, приблизилась к тому месту, где недавно лежал Артур, и внимательно осмотрела дорогу. На асфальте темнели несколько небольших бурых пятнышек. Однако была ли это кровь, я не могла сказать с полной определенностью. И, наверное, ее в любом случае оказалось слишком мало для ранения, полученного в живот.

Я уже собиралась идти дальше, когда заметила блеск металла. Наклонилась и подняла маленький расплющенный шарик, еще довольно теплый. Судя по просмотренным мною боевикам, это была пуля. Самая что ни на есть настоящая расплющенная пуля.

– Полина! Что случилось? Ты что-нибудь видела? – окликнула меня химичка.

Я уже не знала, что видела, а что нет, и совершенно не понимала, что же здесь произошло, а поэтому ответила правду:

– Нет, Тамара Григорьевна, я не знаю, что тут случилось, – и тихонько пошла прочь по направлению к нашему корпусу.

Слушать сплетни мне не хотелось.

Впрочем, слухи догнали меня в школьном автобусе, на пути домой. Честное слово, если бы я сама не была свидетелем происшествия, вполне могла бы им поверить.

Один говорил, будто убит новенький – Артур – сын нефтяного магната. Другой возражал, что отец Артура вовсе не нефтяной магнат, а всего лишь владелец медных месторождений и парочки металлургических заводов. Третий сообщал, что Артур не убит, а только тяжело ранен. И все потому, что заслонил собой от смертельного выстрела банкирскую дочку Виолу Карпушкину.

Один мальчик (мой фаворит в этом словесном забеге) вообще предложил прекрасную версию о нападении на школу с целью убийства лучших ее учеников и, соответственно, грядущей элиты России.

А что, прикольная версия. Сразу видно будущего политика – редкое умение мыслить масштабно и безотносительно к произошедшему.

Я не стала вмешиваться в разговор, Димка тоже молчал, глядя в окно. После того, что произошло у него дома, мы едва обменялись несколькими незначимыми фразами и оба испытывали огромную неловкость.

– Ну пока, до завтра, – буркнул Фролов, перед тем как выйти на своей остановке.

На ступеньках он остановился и оглянулся на меня.