— Кто же придумал эту картину? — Девушка не скрывала своего восхищения.

— Не знаю, — пожал плечами Леонид. — Впрочем, если покопаться в архивах, можно найти имя человека, который разбил наш сад. Этот сад появился в средние века, и с тех пор его планировка практически не изменилась. Правда, в зависимости от сезона выложенные из цветов орнаменты меняются, так как садовники постоянно обновляют растения.

Катя, вздохнув, отдала открытки Шавуазье.

— Из этого райского уголка тебе, наверное, и не хотелось уезжать?

— Место райское, с этим трудно не согласиться, — ответил Леонид. — Но в раю у Адама была Ева…

Роберт Френсис в задумчивости выключил телефон. Только что он пересказал шеф-редактору отдела новостей Джейми Филлипс свое интервью с русским писателем. Он отдавал себе отчет, что ничего интересного ему узнать не удалось. Роберт, правда, не стал распространяться о своих личных впечатлениях, хотя кое-что в поведении Соболева его насторожило. Возможно, ему только это показалось, так как он больше общался с политиками и бизнесменами, а там свои законы. В конце разговора он пообещал Филлипс сбросить полный текст интервью по модемной связи, и тут же получил задание подготовить материал о новой коллекции дома мод Джорджо Армани.

Френсис хотел уже спрятать спутниковый телефон в сумку, как вдруг заметил русскую переводчицу. Девушка шла, высоко подняв голову, покачивая бедрами, будто дефилировала на подиуме. «Пожалуй, для подиума у нее бедра тяжеловаты, — определил наметанным глазом Френсис. — А вот для любовных утех — в самый раз». От одной этой мысли его бросило в жар.

— Спутниковый? — спросила, оказавшись рядом с американцем, Маша.

Роберт приветливо улыбнулся:

— Да. Вы можете связаться с любой точкой мира. Не желаете?

— С любой точкой мира, говорите? — Маша, блеснув ослепительной улыбкой, взяла у Френсиса телефонную трубку. — Сейчас проверим.

Пока девушка набирала номер и беседовала по телефону, Френсис лихорадочно соображал, с какой стороны ему лучше подступиться к этой русской, чтобы расспросить о Соболеве.

— Дмитрий утверждает, что терпеть не может сотовые телефоны, — закончив разговор с Москвой, сказала Маша. — По-моему, это объясняется просто: он пуще огня боится своей жены.

— А вы, Маша, давно знакомы с мистером Соболевым? — начал издалека журналист.

— Страшно давно, — в глазах девушки плясали веселые искорки, — целых три дня!

— Умная женщина за три дня способна узнать о мужчине многое… Вам раньше не доводилось работать с ним?

— Я же вам говорю, что познакомилась с ним три дня назад, на высоте десяти тысяч метров, когда возвращалась в Москву из Испании.

— О, Испания! — оживился Роберт, будто с этой страной у него были связаны самые приятные воспоминания. На самом деле он там ни разу не был. — Эти неповторимые пляжи в Бенидорме. Разве там хуже, чем в Калифорнии?

— С этим трудно не согласиться, в Испании гораздо лучше. Поверьте, мне есть с чем сравнивать. Вы, американцы, считаете, что все лучшее — только с лейблом USA. У большинства европейцев, при всем уважении к янки, другое мнение.

— О, вы настоящий патриот Старого Света. Это прекрасно. Но я вас хочу спросить о другом. Ваш босс, после того как речь зашла о «Белой звезде», поспешил свернуть беседу. Вам не показалось это странным?

— Что ж тут странного? Здоровое желание здорового мужчины — поскорее остаться с красивой девушкой наедине. — Маша с вызовом посмотрела на Роберта. — Согласитесь, это гораздо приятнее любого интервью.

— Писателя можно понять… Я разделяю его восхищение. Значит, вам не показалось это подозрительным?..

— Вы бродите вокруг да около, Роберт. Что вы от меня хотели услышать? Говорите прямо.

— Дело в том, Маша, что мой редактор в Нью-Йорке считает, что в романе «Белая звезда» описаны события, которые, как это ни парадоксально звучит, произойдут в действительности. Иными словами, фантазия писателя превратится в реальность.

Повисла пауза. Маша лихорадочно соображала.

— Этому есть подтверждение? То есть некоторые события из его романа уже произошли в действительности?

— Вот именно — некоторые! Поэтому меня и занимает вопрос, как писался роман.

— Признаться, я этот роман не читала, поэтому мне трудно судить… Я только приступила к чтению… Все-таки это главная книга Соболева, и мне надо знать, что он там понаписал, чтобы составить его психологический портрет…

— Он много что там понаписал, но моего редактора в первую очередь интересует все, что связано с террористической группой «Белая звезда» и летчиком-фанатиком из этой группы. — Френсис играл в открытую. Это был его единственный шанс докопаться до истины. — Поймите, Маша, это очень важно. Надо выяснить, не утаил ли каких-либо подробностей Соболев.

— Вы вербуете меня, сэр Френсис? — Она широко открыла глаза. — Вы хотите, чтобы я работала на ЦРУ?

— Я вас не вербую. Я хочу, чтобы вы спасли тысячи жизней.

— В таком случае почему бы вам не объяснить все Соболеву? Ради спасения тысяч жизней он откроет вам все секреты своего творчества.

— Вы думаете, если бы все было так просто, мы бы обратились к вам за помощью? Я могу предложить вам за информацию три тысячи долларов.

— Недурно. — Для Маши это была большая сумма. — Надеюсь, в мелких купюрах? Что за дурацкий розыгрыш, мистер Френсис? Вы пьяны?

— Поверьте, Маша, это не розыгрыш. — Журналист смотрел на нее умоляющим взглядом.

— Ну, хорошо. — Она посчитала, что три тысячи долларов ей не помешают. — Если уж речь идет о спасении тысяч жизней…

— Прекрасно, — облегченно вздохнул американец. — Встретимся завтра утром…

— Перед завтраком, в восемь ноль-ноль. На этом же месте. И не забудьте прихватить доллары.

* * *

Ужин на двоих писатель Соболев заказал себе в номер.

— До чего мне надоела эта суета, эти журналисты, задающие одни и те же вопросы. — Дмитрий смотрел на Машу Стеклову.

— Как бы не так, — возразила она. — Знаменитости любят поворчать, мол, надоели эти назойливые репортеры. А когда этих репортеров нет, начинают испуганно озираться, куда они запропастились. Хотя американец из «Дейли таймс» и вправду был слишком назойлив, задавал какие-то идиотские вопросы о «Белой звезде»…

— В который раз убеждаешься, что настоящее искусство вечно. Казалось, что книга моя — предание старины глубокой, и вдруг, совершенно неожиданно выясняется, что это не так… — Дмитрий откинулся на спинку дивана и, заложив руки за голову, самодовольно продолжил: — Так и хочется перефразировать древних: вот так приходит земная слава. По-видимому, это последний всплеск интереса к этому роману: когда «Титаник» доплывет до Нью-Йорка, ажиотаж сойдет на нет.