– Ну ты глянь, какой он у нас нетерпеливый! Ладно, ступай. Ах да… Постой! Ты ведь у нас через Ленинград едешь?

Веня поморщился: «И этот туда же!» После чего по-военному выкрикнул:

– Никак нет, товарищ полковник!!! Еду через Сычевку! Поезд отправляется в шестнадцать тридцать! В три ночи буду в Сычевке, потом утренним поездом еще четыре часа ходу до Смоленска! Встреча назначена на послезавтра, так что на встречу с этим Ермаковым успею!!!

Корнев чертыхнулся:

– Не этим Ермаковым, а с полковником Ермаковым! Сколько можно повторять?

– Нисколько! Все понял! Не с Ермаковым, а со старшим полковником Ермаковым! Разрешите идти?

Корнев снова поморщился, покачал головой и, махнув рукой, вернулся в свое кресло.

– Иди уже! Как же вы меня достали, шушера вы нестроевая! Вот если бы…

Последние слова полковника Веня не услышал, так как после слов: «Иди уже…» тут же принял их как руководство к действию и выскочил из кабинета.

Помахав на ходу секретарше Корнева Леночке Спицыной, Веня направился к себе в отдел, где увидел Зверева. Майор сидел за столом и листал наваленные на нем бумаги. Несмотря на распахнутое настежь окно, в кабинете было не продохнуть от сигаретного дыма. На столе возле телефона стояла тарелка с надкусанным куском краковской колбасы, тут же рядом стоял полупустой стакан с уже успевшим остыть чаем.

– Ты чего приперся? – вместо приветствия поинтересовался Зверев, ни на секунду не отрываясь от своих бумаг.

Веня тут же надул губы и, проигнорировав вопрос, ответил встречным:

– Василич! Ты зачем моей Катьке сказал, что я в командировку еду?

– Угу! – буркнул вместо ответа Зверев.

– Чего «угу»?!

Зверев выпрямился и швырнул на стол карандаш, которым до этого делал какие-то пометки в документах.

– Ты что, не видишь? Я занят!

Веня недовольным голосом повторил вопрос:

– Зачем ты Катерине сказал про мою командировку?

– Она позвонила, вот я и сказал! Что в этом такого?

– А то, что она решила, что я должен ехать через Ленинград! За меня решила! Понимаешь?

– Ну и в чем проблема?

– А в том, что я собираюсь ехать через Сычевку. Катя же настаивает, чтобы я ехал через Ленинград. Если я поеду, то завтра утром приеду туда и должен буду посетить Эрмитаж и Театр оперы и балета имени Кирова!

Зверев прыснул со смеху.

– Не знал, что ты любишь оперу! Ах да… Ты же у нас опер, значит, просто обязан любить оперу.

– Не люблю я оперу. И в Эрмитаж идти не собираюсь!

– Чего ж так-то? Сходил бы в Эрмитаж, полюбовался бы на красоты города на Неве. Ну и оперу посетил бы. Расширить свой кругозор тебе не помешает…

– Не хочу я ничего расширять! Я тут неделями на дежурствах. Ни отдыха, ни сна. Так что я поеду через Сычевку, завтра вечером уже буду в Смоленске, заселюсь в гостиницу и как следует высплюсь!

– Ну ладно! Раз ты так решил… – Зверев взял со стола карандаш и вновь углубился в чтение, – тогда и в самом деле поезжай через Сычевку.

Веня встал, налил себе из заварника холодного чая, выпил целый стакан и снова сел за стол. Он выкурил сигарету и снова насел на Зверева.

– Василич! А, Василич…

– Чего тебе?

– А Кате-то мне тогда что сказать?

– Что? А… Что сказать?

Веня снова скривил лицо.

– Не могу же я ей сказать, что в Ленинград не ездил.

– Почему?

– Если скажу, мне обеспечен грандиозный скандал.

– Чего так-то? Катерина девушка с понятием.

– Была с понятием, а теперь у нее гормоны шалят.

– У всех беременных они шалят, и что?

– А то, что она уперлась, и теперь ее не убедишь, что мне этот Ленинград не нужен вовсе. Скажу правду, она нервничать начнет, а в ее состоянии это вредно. Мы и так сегодня с ней едва не разругались…

– Тогда соври. Скажи, что поедешь через Ленинград.

– А как же Эрмитаж? Опера?

– Скажешь, что был. Сходи в библиотеку, почитай, что там самое-самое, или расспроси кого-нибудь, кто там был.

Веня в душе порадовался тому, что Зверев рассуждает точно так же, как и он сам.

– А кто из наших там был?

– В опере? – Зверев хмыкнул. – А я почем знаю. Ты же у нас опер. Вот и выясни, кто бывал.

– Ты опять со своими шутками? – Веня подался вперед и закурил очередную сигарету. – То, что ты предлагаешь, разумно. Я и сам думал поступить точно так же, вот только есть одна проблема. Катя сказала, чтобы я ей из Ленинграда телеграмму отправил.

– Так отправь!

– Откуда? Из Смоленска? Так она по штемпелю поймет, что телеграмма липовая.

– Тогда найди какого-нибудь ленинградца. Я имею в виду того, кто там сейчас живет, позвони ему по межгороду и попроси дать телеграмму Кате!

– Точно! – Веня хлопнул себя по коленке. – Василич, ты гений! Так я и сделаю!

Зверев оторвался от бумаг.

– Вообще-то я пошутил.

– А я не шучу! Идея со знакомым мне нравится.

– Ну ты бешеный, друг мой Венечка!

– Во‐первых, я не Венечка, а Вениамин! А во‐вторых… – Веня явно ощутил азарт. – Если до завтра созвониться, то к вечеру вполне можно телеграмму отбить! Василич, так ты точно не знаешь, у кого из наших в Ленинграде друзья или родственники имеются?

– Про наших не скажу, но, по-моему, Лопатин – питерский.

– Свидетель по делу Зацепина? Тренер?

– Он самый. Мне Степка сказал.

– Корнев?

– Они соседи. В одном доме живут.

Веня встал из-за стола, погасил окурок в пепельнице.

– А ну говори скорее, как мне этого Лопатина найти?

– Сегодня у нас вторник?

– Вторник.

Зверев посмотрел на часы:

– Тогда у Лопатина сейчас тренировка должна быть.

– Понял, уже бегу, – сказал Веня и тут же сорвался с места.

* * *

Добравшись до стадиона «Локомотив», Веня миновал главные ворота и прошел на трибуны. На стадионе в самом его центре группами по три человека расположились футболисты «Спартака» – красные майки, белые трусы, черные гетры. Тренировка спортсменов шла полным ходом. Одни тренировали обводку, другие бегали змейкой, несколько человек отрабатывали упражнения на гибкость и растяжку. На другой стороне стадиона копошились еще какие-то люди, но Веню сейчас они не интересовали.