1974 года и возвращения к гражданской жизни он сменил несколько работ. Был охранником, строителем и водителем такси в компании «Ко-оп сити кэб» в Бронксе, где он жил раньше. Тогда его жизнь была совсем другой.

Готовясь к выходу, Берковиц надел серую рубашку с короткими рукавами, пару черных кроссовок, синие джинсы и, несмотря на удушающую июльскую жару, синюю джинсовую куртку.

Привычно игнорируя лифт, он пешком преодолел семь лестничных пролетов и оказался в вестибюле недавно отремонтированного многоэтажного здания. Открыв стеклянную дверь, он поднялся по ступенькам до уровня улицы и подошел к своей машине, четырехдверному «форду-гэлакси» 1970 года, кремового цвета, с черной виниловой крышей и шинами «блэкуолл» [55]. Автомобиль, как это часто случалось, был припаркован в квартале к северо-востоку, на холмистой Гленвуд-авеню.

Скользнув за руль, Берковиц завел двигатель, которому не помешал бы ремонт, и поехал на восток по Гленвуд до Парк-авеню, где свернул налево. Он проехал квартал до Лейк-авеню, повернул направо и мимо ряда магазинов спустился по небольшому склону, после чего свернул направо на Ридж-авеню и начал спуск с крутых холмов Йонкерса, повернув на Со-милл-ривер-парквей.

Добравшись до Йонкерс-авеню, Берковиц свернул на юг, в сторону Манхэттена, и поехал параллельно реке Гудзон. По пути он играл с кнопками радио, чередуя рок-музыку с новостями на разных каналах. Ведущие не переставали говорить об Убийце с 44-м калибром.

Спустя несколько часов по радио будут передавать еще один репортаж – о самом сенсационном убийстве и расследовании в истории Нью-Йорка, а также об одном из самых печально известных и неоднозначных случаев стрельбы в анналах преступности Соединенных Штатов.

Въехав на Манхэттен по шоссе Вестсайда, Берковиц уткнулся в строительные заграждения на 56-й улице и вынужден был отправиться в объезд по 34-й. На светофоре он повернул налево и вскоре оказался на знакомой территории – в районе расположения корпорации «Юниверсал кар лодинг», где он когда-то работал охранником от имени «Ай-би-ай секьюрити».

На пересечении 34-й и 9-й авеню он повернул направо, проехал несколько кварталов на юг, снова свернул направо и выехал на 10-ю авеню. На 31-й улице он стал искать место для парковки, а найдя его, направился к ларьку быстрого питания, чтобы перехватить что-нибудь. У него оставалось не так много свободного времени. Ему предстояла важная встреча в Бруклине.

* * *

В 20:45 Роберт Виоланте и Стейси Московиц пришли к согласию насчет ужина. Они решили не есть до кино и не выезжать из Бруклина. Оставшееся до начала показа фильма «Нью-Йорк, Нью-Йорк» в 22:00 время они договорились потратить на поездку в Грейвсенд, где собирались посмотреть на стоящие в гавани корабли.

Безмерно наслаждаясь обществом друг друга, молодая пара отправилась на запад по односторонней подъездной дороге [56] Шор-парквей в Бенсонхерсте и остановилась под уличным фонарем, напротив детской площадки и поля для софтбола на 17-й авеню. Этот участок Шор-парквей известен как место парковки влюбленных парочек, а также стихийная свалка брошенных автомобилей и пристанище полицейских, решивших во время дежурства сделать перерыв на кофе.

Высокий забор из проволочной сетки отделял подъездную дорогу от зеленых насаждений и оживленного движения на Белт-парквей. Позади машины над шоссе сиял яркими цветами пешеходный мост, ведущий к прогулочной аллее, по которой, минуя несколько парковых скамеек, можно было выйти к заливу с печально уместным названием Грейвсенд [57].

Вдали в сгустившейся тьме мерцало ожерелье огней моста Верразано-Нэрроуз, а за ним вырисовывалась пурпурная громада Стейтен-Айленда. В гавани на якоре спокойно покачивались несколько танкеров. На небе всходила полная луна.

Погуляв возле воды и проговорив около часа, Виоланте и Стейси поехали в театр «Кингсвей» на пересечении Кони-Айленд и Кингсвей-авеню. С телефона в холле Стейси позвонила матери, чтобы сообщить, что отлично проводит вечер. В 22:00 пара заняла свои места, предвкушая наслаждение многочисленными талантами Лайзы Миннелли.

* * *

Посмотрев одиннадцатичасовые новости, мы с Джорджем отправились на пристань, откуда я позвонил Линн из телефонной будки возле полицейского участка. Внутри здания, откинувшись на спинки деревянных стульев, скучали два офицера округа Саффолк.

– Эти-то точно не входят в опергруппу, – усмехнулся Джордж. – Жизнь на пляже идет своим чередом.

Линн ответила на звонок уже после двух гудков и сообщила, что добралась домой без происшествий. Впрочем, возле пунктов взимания платы на мосту Уайтстоун она заметила несколько полицейских машин без опознавательных знаков.

– Просто прекрасно, – ответил я. – Если их заметила ты, с чего они решили, что их не увидит убийца? Как они выглядели?

– Ну, четыре двери, никаких хромированных деталей и выпендрежных шин…

– Бинго! Вся страна знает об облаве, а на их автомобилях без спецзнаков с тем же успехом могли бы стоять неоновые огни. В следующий раз у нас будет гудйировский дирижабль [58] над Форест-Хиллз…

Линн не ошиблась в наблюдениях. Полиция действительно считала мосты Уайтстоун и Трогс-Нек, соединявшие Квинс и Бронкс, чуть ли не главным своим приоритетом. Они всерьез полагали, что убийца ездит на автомобиле и использует мосты для передвижения между боро. И были правы.

После телефонного звонка мы с Джорджем направились в единственное в городе ночное заведение под названием «Казино», где по пятницам и субботам толкалось раздражающе много народа. С другой стороны, если ты хотел найти в Дэвис-Парке какую-нибудь движуху, то точно знал, где искать.

В тот вечер публика отличалась на удивление подавленным настроением. Почти все разговоры в промежутках между Margaritaville Джимми Баффетта, диско из музыкального автомата, песнями Риты Кулидж и Higher and Higher классика рока Джеки Уилсона касались Сына Сэма.

– Господи, да он и правда уже здесь, да? – констатировал Джордж, после того как мы в баре обменялись с несколькими приятелями теориями об убийце.

Окружавшие нас люди вели ничуть не менее оживленные дискуссии.

Новые гипотезы возникали с той же скоростью, с какой здесь наполняли «отвертками» пластиковые стаканчики, которые в «Казино» заменяли стеклянные бокалы. Каждого пригласившего их на танец парня девушки сравнивали с портретами преступника, накрепко засевшими в их мозгу. Любой, кто хоть чуточку выделялся из толпы, сразу вызывал подозрение.

Раньше мы никогда не сталкивались ни с чем подобным, но было ясно, что похожие сцены разыгрываются в ночных заведениях по всему столичному региону – за исключением Квинса и Бронкса. Тамошние бары просто пустовали.

– Слегка перебор, – сказал я. – Как, черт возьми, они себе это представляют? Он застрелит кого-то, а потом сбежит на скоростном катере?

– Дело не в этом, – объяснил Дон Берген, высокий, крепко сложенный торговец мазутом из Сейвилла, Лонг-Айленд, который вместе с семьей снял дом на весь июль. – Городские настолько привыкли к паранойе,