Едва она возникла в дверном проеме, как его сердце бешено застучало, и он сделал движение, чтобы подойти, но невольно залюбовался ее стройной фигуркой и быстрыми легкими движениями.

Мишель выглядела совсем юной в своей красной курточке и короткой расклешенной серой юбке. На ногах у нее были черные колготки и черные ботинки со шнурками, руки без перчаток она сразу засунула в карманы. Через плечо висела большая вязаная сумка, чем-то довольно плотно набитая.

Она весело встряхнула пышными волосами и приготовилась зашагать по улице, как вдруг остановилась, словно вспомнив что-то, и, повернувшись к нему спиной, перешла дорогу и вошла в маленькое кафе напротив.

Решила перекусить? Очень подходящий момент, чтобы составить ей компанию, – Руди в обеденный перерыв предпринял кое-какие действия в доме на Тэвисток-плейс и не успел поесть. К тому же с одним «бентли» семидесятых годов пришлось довольно долго провозиться – двигатель упорно не желал работать. А когда заработал, наконец пришел клиент, и пришлось демонстрировать ему возможности заинтересовавшего его седана.

Он перешел улицу следом за Мишель и немного постоял у входа, приказывая себе успокоиться. Но это никак не удавалось – происходило что-то непонятное – весь мир вдруг завертелся вокруг этой девушки, о существовании которой он совсем недавно даже не подозревал и без которой вполне сносно существовал. Но теперь…

Будь мужчиной, приказал он себе. Хватит вести себя, как мальчишка. Очень возможно, что она продолжает любить своего Винса по-прежнему. Но это не повод опускать руки. Надежда есть всегда.

Пусть она испытывает к нему только физическое влечение – ведь и он вначале ощутил то же самое. Но потом… потом ему захотелось большего.

А ведь когда-то он поклялся себе, что больше не свяжет себя чувством к женщине.

Идеалом Руди всегда была любовь к единственной даме сердца – видимо, это передалось ему по семейной традиции. Его брат женился на своей Эмми, когда им обоим было по двадцать лет. И вот они живут вместе уже восемь лет и не мыслят себя друг без друга.

Теперь чувство к Белле казалось ему бледной тенью того, что он испытывал к Мишель. Уже позднее он, размышляя над своим романом, понял, что с Беллой у них было мало общего. Он был покорен ее красотой, но часто в их разговорах возникали паузы, во время которых каждый лихорадочно подбирал тему для разговора, которая была бы интересна другому.

А с Мишель он едва не с первых минут ощутил это чувство упоительной близости – с ней можно болтать о чем угодно, о всяких пустяках, но эти пустяки наполнялись странным смыслом, непонятным стороннему слушателю… А можно молчать, и это молчание нисколько не тяготит.

Рудольф решительно открыл дверь кафе и, войдя внутрь, обвел зал глазами, отыскивая красную курточку. И увидел почти сразу. Но Мишель была за столиком не одна! Напротив нее сидел Винс!

У них явно была заранее назначена встреча. Руди замер на секунду, но тут же, испугавшись, что его заметят, отошел в глубь зала и присел за какой-то столик. Первым его побуждением было выйти из кафе, но инстинкт велел ему остаться. Что-то темное и злое всколыхнулось в его душе.

Если они выйдут из кафе вдвоем, ты забудешь о ней и пойдешь дальше своей дорогой. Значит, она не может и не могла быть твоей, сказал ему ясный и твердый голос здравого смысла.

Со своего места Руди не слышал, о чем они говорят, и не видел лица Мишель. Винс показался ему чем-то недовольным. Вот он заговорил быстро и взволнованно, и, увидев, какими глазами он смотрит на Мишель, Руди вдруг ощутил острое, потрясшее его до основания желание убить этого человека. Он машинально поискал у себя на поясе нож, судорожно вздохнул и вытер пот со лба.

Опомнись, ты не на войне, ты дома, здесь нет врагов. Это моментальное помрачение рассудка испугало его. Надо взять себя в руки. Надо помнить, что выбирает здесь Мишель…

Она ответила что-то, потом они перебросились еще парой фраз, и Винс заметно помрачнел. А она встала – одна – и направилась к двери.

– Заказывать будете? – спросила Рудольфа вынырнувшая откуда-то официантка.

– Извините, я передумал! – Он сорвался с места, вышел из кафе и остановился, озираясь.

Мишель шагала к автобусной остановке. Он догнал ее в две секунды и, готовый к тому, что она посмотрит на него, как на досадную помеху, окликнул по имени.

Мишель резко обернулась. И в ту же секунду ее лицо словно осветилось изнутри.

– Это ты? Ты пришел меня встретить?

Она запнулась, порывисто потянулась к нему и спрятала лицо у него на груди. Он, задержав дыхание, привлек ее к себе, и они некоторое время стояли так на очень неудобном месте – посередине тротуара – и сознавали только одно – что им очень хорошо. Потом она взяла его под руку, и они, не торопясь, пошли вдоль улицы.

– Весь день собиралась тебе позвонить, но не решалась, – пробормотала она. – Я боялась, что ты подумаешь что-то не то… после нашего вчерашнего разговора. Решишь, что я все еще влюблена в Винса… Но это не так!

Руди не сразу понял, что она хочет сказать. Но ее искренность его взволновала и вызвала желание высказать свои мысли с предельной откровенностью.

– Я видел тебя с ним в кафе, – признался он и произнес с трудом: – Я думаю, что способен понять, если ты решишь, что он все еще дорог тебе.

И понял, что совершил ошибку. Ее рука, лежавшая на сгибе его локтя, вздрогнула и напряглась.

– Ты пришел, чтобы сказать мне это?

– Нет! Просто был момент, когда мне захотелось… чтобы он куда-нибудь исчез. Совсем. Знаешь, многие, кто вернулся из Ирака, начинают бояться таких своих желаний…

Она заглянула ему в лицо большими внимательными темно-карими глазами.

– Не бойся. Ты никому не можешь причинить зла, я это знаю. – Она легко вздохнула. – Забудь о Винсе, он больше ничего для меня не значит. Уже давно, но сейчас я это окончательно поняла.

– Я не имею права от тебя чего-то требовать, – сказал он.

– Ты опять? – воскликнула Мишель. Его нерешительность пробудила в ней желание подразнить его. – Разве ты не знаешь, что каждая женщина втайне мечтает, чтобы мужчина схватил ее в охапку и утащил в свою пещеру?

– Ах, вот как? Вон и пещера. – И он увлек ее в неширокий проход между домами, и там они остановились, глядя друг на друга.

Руди медленно наклонился к ней, к ее манящим розовым губам. Она со вздохом обняла его за шею и прижалась к нему всем телом, и он ощутил ее трепет и сам почувствовал, что дрожит. Их поцелуй был полон самозабвенной страсти, и когда они оторвались друг от друга, то оба тяжело дышали.

Больше всего Мишель хотелось сказать: «Поедем ко мне, если хочешь, прямо сейчас», но она помнила, что уже делала ему приглашение, и теперь ждала, что это предложит он. Она видела в его глазах, устремленных на нее, страстное желание, видела, как дрожат его губы. Но он молчал. И тут она вспомнила о том, что совсем вылетело у нее из головы.