– Готово, господин лейтенант.

Наконец-то шестиствольный «гартинг» водрузили на треногу. Ивасов начал торопливо запихивать патроны в горловину бункера.

– Ровнее клади, не дай бог перекосит!

До передних конников оставалось всего три сотни шагов, когда грохнули первые выстрелы «крейзе». Пара лошадей картинно кувырнулась, кого-то вышибло из седла, но остальная масса продолжала накатываться на крохотную кучку людей в серых шинелях. Кто-то из солдат не выдержал.

– Стреляй, лейтенант, стреляй!

Алекс встал на колено и взялся за холодную ручку картечницы. Прицелом на таком расстоянии можно не пользоваться. Глядя поверх стволов, офицер нажал на ручку, одновременно поворачивая «гартинг» влево, тот послушно загрохотал, затрясся, выплевывая свинец шестидесятого калибра. Когда плотный белый дым от сгоревшего пороха окончательно закрыл видимость, все было уже кончено.

Перед стволами «гартинга» громоздились темные холмики убитых людей и животных. Тонко ржала, как будто плакала, раненая лошадь, вторая пыталась подняться, но тут же падала обратно, кто-то еще шевелился. Но больше половины всадников уцелели. Сейчас они удирали обратно, безжалостно нахлестывая лошадей. Один бандит пытался, хромая, сбежать на своих двоих, но его догнала безжалостная пуля «крейзе». Еще двое слетели с седел до того, как дистанция превысила прицельную дальность солдатских винтовок.

– Хорошая штука.

Фелонов хлопнул по верхнему стволу и тут же отдернул руку – ствол был горячим.

– Хорошая, – подтвердил Алекс, – но если бы они пошире развернулись и дисциплина у них была получше, нам бы никакая картечница не помогла.

Взглянув на шевеление среди трупов, Фелонов кивнул на «гартинг» и внес предложение:

– Может, их еще раз причесать?

Лейтенант отрицательно покачал головой.

– Не получится, его заклинило.

– Тоже мне заграница, – разочаровался в картечнице Фелонов. – Придется по старинке.

Щелкнув затвором «крейзе», он в четыре выстрела пресек всякое шевеление. Если кто и выжил, то предпочел прикинуться трупом.

– Вот это я понимаю.

– Винтовка-то тоже импортная, – осадил его Алекс, – а наш штуцер ты сейчас только второй раз заряжал бы.

Убедившись, что перестрелка закончилась, перевозчик вернулся за следующей партией груза. Несколько бандитов далеко не ушли, вертелись неподалеку, пару раз пытались подобраться к месту побоища, но их отгоняли выстрелами из винтовок. А когда это не помогало удержать их на почтительном расстоянии, лейтенант демонстративно наводил на них картечницу. Этого хватало, чтобы самые смелые шарахались в сторону и увеличивали дистанцию. Скоротечная гибель половины банды произвела на них должное впечатление.

Было уже темно, когда Фелонов наконец-то доложил:

– Все на том берегу, господин лейтенант.

– Уходим!

Солдаты подхватили «гартинг» вместе с треногой и потащили в лодку. Под ногами уже хлюпала вода, когда с берега послышался топот копыт. Унтер наугад пальнул в темноту. Из темноты бабахнули два неприцельных выстрела, даже свиста пуль никто не услышал. Лейтенант достал револьвер, но стрелять не спешил, приберегая патроны на крайний случай.

– Быстрее, быстрее.

Лодка качнулась, принимая тяжесть картечницы, следом торопливо переваливались через борт солдаты. Последним, оттолкнув лодку от берега, в нее ввалился Фелонов.

– Тише ты, слон, чуть лодку не перевернул!

Перегруженная посудина с трудом выгребла через стремнину и приткнулась к левому берегу. Пока солдаты, матерясь, вытаскивали из лодки «гартинг», Алекс отсчитывал перевозчику честно заслуженные ассигнации. В самый интересный момент появился унтер-офицер.

– Со стороны Текуля идет конница, думаю, наши.

Видимо, весть о перестрелке на правом берегу дошла до полка, и оттуда выслали конную полусотню, чтобы разведать обстановку. Лейтенант, не считая, сунул лодочнику все имевшиеся у него деньги.

– На, возьми, тут даже больше, чем уговаривались.

– Благодарствую, господин офицер.

– Стой!

Алекс достал блокнот и буквально на ощупь карандашом нацарапал записку. Вырвал листок и протянул его мужику.

– Здесь адрес и текст телеграммы. Завтра, как только в Текуле откроется телеграф, отправишь. Понял?

– Все сделаем, господин офицер, – лодочник сграбастал бумажку. – Ну вы, если что, я завсегда готов…

– А теперь давай быстро отсюда!

Под плеск весел лодка растворилась в темноте. Убедившись, что перевозчик ушел незамеченным, Алекс побрел к берегу. Там его с нетерпением ждали.

– Какие будут приказания, господин лейтенант?

– Разоружайтесь, будем сдаваться.

– Сдаваться?

Сейчас эти солдаты считали себя победителями. Они дошли туда, где последние десять лет не ступала нога руоссийского солдата, убили и ранили десятки врагов, сумели отбить у бандитов и доставить на родную землю ценнейшие трофеи. А их обратно под арест? Лейтенант поспешил вернуть их на землю.

– А вы что думали? Семеро вооруженных арестантов, вместо того чтобы сидеть на гауптвахте, пятые сутки шляются черт знает где во главе с офицером, который обязан их под замком держать! И поймали их на берегу пограничной реки, да еще и на куче нелегально ввезенного оружия. Осознали?

Наконец-то дошло, приуныли.

– Теперь полковник нас точно сожрет.

– Выше нос, – подбодрил солдат Алекс, – черт не выдаст, Вернов не съест. И на него найдется управа. Все, винтовки в козлы, подсумки и тесаки долой! А я попробую с их командиром договориться.

Поправив фуражку, Алекс пошел навстречу настороженно приближающимся всадникам.

– Господин лейтенант! Господин лейтенант! Семь часов, надо вставать.

Алекс с трудом разлепил левый глаз, несколько секунд потратил на осознание окружающей действительности, потом разлепил второй глаз и дал обещание склонившемуся над ним унтеру:

– Сейчас встану.

Унтер счел свою миссию выполненной и вышел из камеры, лязгнув запором. Эта камера считалась офицерской, поскольку сегодня ночью трех отбывавших в ней наказание солдат перевели в другую, а сюда впихнули лейтенанта Магу. Вообще-то обычно офицеров на гауптвахту не сажали, ограничивались домашним арестом, но вчера ночью злющий, как собака, полковник всех отправил сюда, предварительно наорав и не сделав никаких исключений.

Голова гудела от недосыпа, все тело ломило от четырехчасового лежания на жестких нарах. Тонкая прокладка сукна офицерской шинели положения не спасала. Немного придя в себя, Алекс решил, что надо все-таки встать. Порядок есть порядок, да и дежурного унтер-офицера подводить не стоило. Когда за ним пришли, Алекс уже принял сидячее положение. Его отвели в туалет, потом дали умыться и вернули обратно.