Новая часть села Нгонг-Пинг была целиком выстроена для туристов, там проходили традиционные китайские этнические шоу, представления народного театра и уличных балаганчиков – с жонглерами, выступлениями мастеров кунг-фу, акробатов и барабанщиков. Туристам предлагалось попробовать местные сорта чая и приобрести сувениры перед тем, как подняться в монастырь По Лин к статуе Будды Тиан Тан, самой большой в мире. Но Оуэнс не был любителем многолюдных туристических маршрутов. Он свернул на проселочную дорогу меж холмов, и попал в самую обычную китайскую деревушку. Там не было достопримечательностей, рекламы и толп туристов. Оуэнс остановился в скромной частной гостинице, идеально подходившей для его целей.

Уолтера трясло от желания получить новое лицо. Он знал, что не сумеет ни сохранить его, ни превратить в новое произведение искусства. По крайней мере, до тех пор, пока не найдет для этого безопасное уединенное место. Да и пытаться достать девушку самому в незнакомом месте было крайне рискованно. Оуэнс собирался дать соответствующее задание своим знакомым из числа торговцев живым товаром: им к такому риску не привыкать. В конце концов, не за это ли он платил им? И потом, у них был большой опыт. Они знали, кого взять, где и каким образом.

Но жажда надеть новую маску была нестерпимой, она затмевала все прочие чувства. Маска нужна была немедленно. Он не мог ждать, когда начнут действовать профессионалы. Нужно было срочно найти «донора», которого хватятся не сразу, чтобы можно было быстренько ускользнуть, пока не началось расследование. Найти… например, туристку. Может, кого-нибудь, кто в сумерках прогуливался в лесу неподалеку от деревни.

Весь вечер Уолтер прикидывал свои шансы. Он вышел из гостиницы и принялся обходить удаленные тропинки, петлявшие в сторону леса; он старательно избегал асфальтированных дорожек, под прямым углом уводивших в ухоженный парк-заповедник. Когда на деревушку опустилась тьма, Оуэнс уже знал точное место. К тому времени поток туристов иссяк, но полуночников, вышедших полюбоваться закатом и звездами, оставалось достаточно. Уолтер был уверен в успехе. Он терпеливо ждал, спрятавшись за деревом, в паре шагов от выбранной им тропинки. За полтора часа мимо него прошло четыре пары, двое мужчин, за ними еще один и старушка под руку с молодой женщиной, скорее всего, внучкой. Потом некоторое время никто не показывался. Уолтер начал беспокоиться. И вот он услышал чьи-то ритмичные шаги, звук шагов постепенно приближался – это оказалась женщина с плеером, на вечерней пробежке. Одна.

Оуэнс выскочил из укрытия и, прежде чем женщина успела позвать на помощь, закрыл ей рот рукой, одновременно полоснув скальпелем по сонной артерии. Жертва упала. Уолтер предусмотрительно отступил, чтобы не запачкать одежду кровью. Потом он поспешно оттащил тело в сторону от тропинки и разместил между деревьями. Прежде чем достать фонарик, он прислушался, не было ли поблизости кого-то еще. В лесу стояла тишина.

Это была китаянка, и очень красивая. Судьба послала ему чудесного донора. Оставалось только надеяться, что ему попалась обычная любительница природы из Гонконга, что девушка не была жительницей деревни, где ее быстро хватились бы.

Уолтер торопился, его работе не доставало обычного перфекционистского шарма. Он поспешно снял лицо. А потом присыпал тело листьями. Уложив вожделенный трофей в заранее подготовленный черный пакет, Оуэнс вернулся на тропинку и носком ботинка сгреб немного земли и дерна в кучу, чтобы прикрыть пятна крови. Дрожа от волнения и восторга, он быстрым шагом вернулся в гостиницу. Пусть надрезы на новом лице были не самыми аккуратными, для наброска на скорую руку все же было весьма неплохо. Его раздражение и отчаяние отступили, как только он лег на кушетку и, закрыв глаза, натянул новое, красивое лицо поверх своего, размазывая по щекам загустевшую кровь.

Уолтер провалился в спокойный сон без кошмаров. Он чувствовал себя довольным и… всесильным.

* * *

Гонконг

На дорогах, ведущих в аэропорт, как всегда, было оживленное хаотичное движение: машины и автобусы, полные туристов, выстроились в ряд, по обочинам ходили мелкие торговцы, предлагавшие сувениры и дешевые украшения. Искать «охотника за головами» в этой суматохе было не легче, чем искать иголку из поговорки про стог сена, но с чего-то нужно было начинать. Рысь закрыла глаза и сосредоточилась. Что она знала о цели? Уолтер Оуэнс… Ненавидит толпу, так как среди людей чувствует себя уязвимым и легко смущается. Он бы захотел убраться отсюда как можно скорее.

Оуэнс бросил все свое имущество, в том числе маски. Огромная шумиха в СМИ и тот факт, что ему некуда было бежать, в том числе и отсутствие новых лиц, за которыми он мог скрыть свое уродство… Все это должно было заставить его мчаться прочь в поисках временного убежища, покоя и удовлетворения его извращенной потребности в новых масках. Мучимый тревогой, он отдал бы все за чувство уверенности, позволяющее двигаться дальше. Планировал ли он оставаться в Китае?

Рысь открыла глаза.

Здесь ничего не стоило сделать так, чтобы человека никогда не нашли. С момента приезда она видела уже не одно объявление об исчезновении людей. В основном потрепанные листы на столбах и стенах с детскими фотографиями сообщали о том, что безутешная семья ищет маленького сына. Рысь прекрасно знала, в чем проблема. Тысячи маленьких мальчиков похищались, часто даже средь бела дня. Их оправляли в жуткие деревеньки, перевозили во Вьетнам, Лаос и еще много куда.

Торговцы живым товаром сбывали ребятишек по всему миру – кого-то для тяжкого труда, а кого-то в сексуальное рабство. Но среди самих китайцев украденным мальчикам было уготовано наименьшее зло. Большая часть населения все еще была уверена, что семье, где единственный ребенок дочь, а не сын, не светит ничего хорошего: девочка вырастет и выйдет замуж, в то время как сын останется в семье и будет ухаживать за родителями в старости. С этим законом о том, чтобы в семье было не более одного ребенка, многие, у кого родилась дочь, не решались рисковать, платя штраф за вторую беременность. В то время как за шанс обменять девочку на мальчика они платить были бы готовы. Обычно власти не помогали родителям в поиске пропавших сыновей. Часто детей даже не объявляли в розыск, ведь это означало бы лишние проблемы – найти ребенка практически не представлялось возможным, учитывая, в каких условиях работали местные правоохранительные органы. Им легче было игнорировать проблему, чем портить свою репутацию провалом в очередном деле. А если уж власти не занимались даже поиском детей, то Рысь точно знала: с тем, чтобы искать пропавших молодых женщин, никто не стал бы связываться. Оуэнс нашел свой рай. «Но от толпы он точно хотел бы куда-нибудь скрыться», – снова подумала Рысь.

Согласно психологическому портрету, составленному ФБР, в толпе Оуэнс ощущал себя слабым и ненавидел это чувство. Он терпеть не мог любые условия, при которых он чувствовал, что его жалеют или не воспринимают всерьез. Он был худощав и уродлив, и если женщины взрагивали от отвращения, то мужчины, скорее всего, считали просто жалким. Рысь попыталась представить, как сильно он их за это ненавидел. А ведь Оуэнсу было легче сносить критику, направленную на его внешний вид, чем другую, язвительную, о том, что он никогда не смог бы добиться влияния. Даже когда он был еще совсем ребенком, маски придавали ему сил. Может быть, не физических, но моральных точно.