– Не знаю, Клэр. Всё это кажется…

– Невероятным? – закончила я. Кэсли кивнула. – Знаю. Я понимаю, как это звучит. Но ты должна мне поверить. Призрак проник в мою комнату. Он сломал рамку на одной из фотографий, написал на стене в ванной и наполнил мой ящик водой!

Внезапно, как по сигналу, открылись все краны в туалете. Вода полилась с такой силой, что стала брызгать за края раковины, и на полу появились лужи. Кэсли закричала. Её крик эхом раздался в стенах и болезненно пронзил уши. Я подбежала к ближайшему крану и принялась яростно закручивать его, но ничего не получалось. Вода продолжала хлестать, и мои туфли намокли.

В кабинке спустили воду. Потом в другой. Свет замигал, угрожая совсем погаснуть. Кэсли прижалась к стене и зажала уши руками. Её лицо застыло от страха, а губы дрожали. От ужаса на лице своей лучшей подруги во мне что-то вспыхнуло. Что-то сильное и новое. Гнев.

– Прекрати! – заорала я. Я даже не знала, к кому обращаться, я лишь знала, что всему виной призрак мальчика, и я не могла позволить ему пугать мою лучшую подругу так же, как он пугал меня. – Прекрати немедленно!

Краны закрылись. В туалете снова стало тихо, и тишину нарушали лишь последние капли воды. Кэсли медленно отвела руки от ушей и широко раскрытыми глазами посмотрела на меня.

– Призрак, – прошептала я.

Мои ноги снова дрожали, и по спине побежала мурашки. Отвратительно, что это происходило каждый раз, как будто всё выходило из-под контроля и становилось непредсказуемым.

Когда Кэсли наконец ответила, это было всего лишь одно слово. Подтверждение моих слов.

– Призрак.

Я с облегчением вздохнула. Она мне верила! Я была готова расплакаться от счастья.

– Прости, что сразу не поверила тебе, – сказал Кэс и обняла меня.

– Всё нормально. Я бы тоже не поверила, – слабо рассмеялась я в ответ.

Кэсли чуть отодвинулась в сторону, но не отпустила меня.

– Как я могу помочь?

Я провела рукой по мокрым щекам.

– Ты правда хочешь помочь? После всего того, что я натворила?

– Ты серьёзно, Клэр? Ты моя лучшая подруга. Конечно, я тебе помогу. Но сначала ты должна рассказать мне правду о том, что случилось в столовой. Когда ты вышла из себя. Это ведь из-за Эмили, да?

Я кивнула. Мне было стыдно за своё поведение, как и за когда-то пролитый на ковёр виноградный сок. Я убеждала себя, что дала Эмили шанс, но это была неправда. Я ничего не знала об Эмили. Было несправедливо судить её только за то, что она интересовалась косметикой и одеждой. Иногда мамины нравоучения действовали мне на нервы, но она определённо научила меня тому, что девочки могут интересоваться всем, чем захотят. Важен был только ум. И сердце. Наверное, только это имело значение.

– Мне не стоило так себя вести. Прости меня. – Я шмыгнула носом и провела по мокрому лицу тыльной стороной ладони. – Это всё ревность.

– Знаю.

– Я думала, ты нашла мне замену.

Кэсли расхохоталась своим фирменным смехом, заглушая тихое капанье воды из протёкших кранов. Она отмахнулась от моих слов, как от надоедливого комара.

– Тебя невозможно заменить. Ты как «Старбёрст»[4] в красной обёртке. Никакая другая конфета её не заменит.

Я засмеялась. Кэсли обожала «Старбёрст». Она утверждала, что красные – самые классные и намного лучше невкусных оранжевых и жёлтых. Наверное, мне не следовало размякать из-за того, что она сравнила меня со своей любимой конфетой, но я ничего не могла с собой поделать.

– Я дам ей шанс, – пообещала я. – Теперь по-настоящему.

Кэсли не стала спрашивать, о ком я говорю. Она и так знала.

– Спасибо.

– Думаешь, она будет говорить со мной после того, как я наорала на неё в столовой? – спросила я, собираясь с духом. На месте Эмили я вряд ли бы дала второй шанс самой себе. – Я была не очень-то дружелюбна.

Кэсли шутливо толкнула меня локтем.

– Верно. Но я сказала ей, что это не настоящая ты. Настоящая Клэр не интересуется косметикой, но она добрая, смелая и она отличный друг. Поверь мне, это для Эмили важнее, чем то, нравится ли тебе металлический блеск для губ или нет.

Меня охватило чувство благодарности. Даже когда я вела себя просто отвратительно, Кэсли всё равно меня защищала. Она и вправду лучшая.

Кэс подошла к серебристому диспенсеру на стене и вытащила стопку бумажных полотенец. Она подала их мне и указала на моё лицо.

– Держи. Нельзя в таком виде возвращаться в класс. Ты насквозь промокла.

Это правда. Я постаралась вытереться как можно лучше, а потом бросила бумажные полотенца в мусорное ведро. Но с промокшими туфлями ничего нельзя было поделать. Их не могли высушить никакие полотенца. Наверное, придётся переодеться в кроссовки.

– И что теперь? – спросила я, когда мы двинулись к двери.

Кэсли улыбнулась и распахнула дверь.

– Теперь нам надо избавиться от этого дурацкого призрака!

– Нам?

Кэсли сцепила свой мизинец с моим и подняла наши руки вверх.

– Да, нам. С сегодняшнего дня это всегда «мы». И не забывай: «Старбёрст»!

Ровно четыре часа и одну минуту спустя прозвенел последний звонок. Я это знала, потому что следила за часами. Какой всё-таки ужасный день. Мы с Кэс договорились встретиться у школы после уроков. Мы собирались ещё раз уточнить, что нам с Сэмом было известно о призраке. К сожалению, мы знали не так уж и много.

Когда я вышла на улицу, Кэс уже ждала меня. По-прежнему дул холодный и сырой ветер: он как будто мокрым полотенцем ударил меня по лицу. Уф! Скорее бы лето.

– Привет! – Я уселась на лестнице рядом с Кэс. Было ужасно холодно. Через пару минут у меня замёрзнет зад.

– Привет! – Кэс толкнула меня плечом. – Всё нормально?

– Получше. Спасибо.

Кэс улыбнулась, от её розовой помады почти не осталось следа.

– Пожалуйста. Готова?

– Наверное. А ты? – Я пристально посмотрела на неё, пытаясь разглядеть малейший намёк на то, что Кэс боится. Однажды мама сказала, что Кэсли как открытая книга. Я спросила, что она имеет в виду, и она объяснила, что чувства некоторых людей легко узнать, потому что они не пытаются ничего скрыть. Если Кэс боялась, я должна была это заметить.