– Триста девяносто шесть, триста девяносто шесть… – повторила Эмили. – А это не могло быть количество погибших? Может быть, произошла какая-то ужасная трагедия, в которой погибло триста девяносто шесть человек?

Кэсли захлопала в ладоши.

– Да! Я же тебе говорила, она умеет разгадывать загадки!

Это была хорошая идея. Вообще-то…

Я вскочила и бросилась к рюкзаку. Клочок бумаги из автобуса я сунула в учебник естествознания, чтобы он не порвался. На самом деле я сделала это, чтобы его не нашли мама с папой. Я по-прежнему не была готова всё им рассказать. К счастью, обычно они не рылись в моём рюкзаке и не заходили в ванную, если только это не был день уборки, так что не нашли никаких улик.

Пока не нашли. Поэтому надо было срочно выяснить, кто этот призрак и что ему нужно. Я должна была сделать это ещё вчера.

Я вытащила выцветший листок из учебника и осторожно развернула его на кофейном столике перед Кэсли и Эмили.

– Когда мальчик из автобуса исчез, он оставил это на сиденье. Для меня. Прежде чем искать трагедию с таким же количеством погибших, может быть, нам стоит получше исследовать листок?

Кэсли потянулась к листку, но Эмили хлопнула её по руке.

– Не надо! Если он оставил его для Клэр, значит, это улика. Ты можешь её испачкать!

– Чем? – Кэсли принялась пристально разглядывать свои ладони. – У меня на руках ничего нет.

– Эмили права, – согласилась я. – Там могут быть какие-нибудь волокна или что-то в этом роде. Может быть, ничего и нет, но мы никогда точно не узнаем, если не проверим. – Я подбежала к книжной полке в углу комнаты и сняла с неё древний микроскоп. Он принадлежал моему дедушке и стоял в гостиной с самого дня его смерти пять лет назад. У него был всего один окуляр, так что увеличение было не таким уж и большим, но нам было достаточно и этого.

– Уф! – Я театрально вытерла пот со лба и водрузила микроскоп на стол. – Ужасно тяжёлый.

Эмили и Кэсли пододвинулись ко мне. Я опустила столик микроскопа, чтобы засунуть в металлические зажимы листок бумаги. Потом я снова подняла столик, переключила линзы и начала настраивать. Микроскоп был очень старый, но он работал.

– Что ты видишь? – спросила Эмили, заглядывая мне через плечо.

Я прищурилась в окуляр.

– Ничего особенного. Выглядит, как старая бумага. Никаких дополнительных надписей, имён и других подробностей.

– У него какая-то странная форма. И эта дырка не выглядит случайной. Интересно, для чего она?

Я отодвинулась от микроскопа и посмотрела на дырку на листке бумаги. Она была идеальной формы и обрамлена металлическим кольцом.

– Думаю, это какая-то бирка. Похоже на огромный ценник.

– Точно. – Я осторожно перевернула листок, и Кэсли наклонилась к нему. – Тот, кто написал цифру 396, очень спешил. Она написана небрежно.

Я отодвинула микроскоп и раздражённо вздохнула.

– Ладно, давайте вернёмся к идее Эмили о возможной трагедии, в которой погибло 396 человек. – Я подняла с пола мамин ноутбук и открыла «Гугл». – В 1900-х годах в Чикаго произошло очень много несчастных случаев, но я не могу найти ни одного, в котором погибло бы 396 человек. Похоже, мы опять вернулись к самому началу, охотники за привидениями.

Кэсли вычеркнула эту идею из своего блокнота. Чёрная черта выглядела окончательной. Неутешительной.

Этот призрак меня точно доконает.

Меня отвлёк звук входной двери. Я подняла голову и увидела, как Сэм зашвырнул рюкзак и куртку в комнату. Он уже собирался закрыть дверь, когда внезапно повернулся и понял, что он не один.

Он наклонился вперёд, а потом выпрямился и прижал руку к груди.

– У меня из-за вас чуть сердечный приступ не случился! Что вы здесь делаете?

– А ты что здесь делаешь? – спросила я. – Я думала, у тебя хоккей.

– Отменили, – ответил Сэм. – Тренер заболел, а его помощника нет в городе. Чем это вы тут занимаетесь?

– Расследуем дело. Продолжаем то, что мы с тобой начали.

Сэм удивлённо посмотрел на Кэсли и Эмили.

– Правда?

Я кивнула. Сэм задумался, и в комнате наступила тишина.

– Значит, я был прав, – наконец сказал он, и его губы растянулись в самодовольной улыбке.

– Насчёт чего? – спросила Кэсли.

– Ничего особенного! – рявкнула я и уставилась на Сэма. – Может быть.

Он прищурился.

– Ладно! Ты был прав. Хватит уже! – Я сердито скрестила руки на груди. Сэм был прав: мне надо было поговорить с Кэсли, а не избегать её. Теперь он это знал и не оставит меня в покое.

Сэм перевёл взгляд на Эмили. Я заметила, как уголки его губ приподнялись в улыбке, хотя он и пытался её скрыть. Он сбросил ботинки и широко улыбнулся.

– Отлично! Я с вами.

– Нет, спасибо, Ромео. У нас всё хорошо, – возразила я.

– Ничего хорошего, – невозмутимо ответила Кэсли. – Даже близко нет.

– Мы так ничего и не смогли придумать, – добавила Эмили с хитрой улыбкой. – Мы в полной растерянности.

Я сурово посмотрела на Кэсли и Эмили и протянула вперёд руку, не давая Сэму пройти в комнату. Он навалился на меня, но я продолжала отталкивать его к двери. – У нас есть зацепки. Всё отлично.

– Пускай остаётся. У нас есть конфеты! – воскликнула Эмили и потрясла пакетом. На её подбородке виднелось пятно от шоколада.

Сэм посмотрел на пакет и открыл рот от изумления. Потом сделал шаг назад и серьёзно посмотрел на меня.

– Да вам не съесть этого и за миллион лет! Я вам нужен. Я знаю, что происходит. И я могу помочь.

Я сдалась.

– Ладно. Ты можешь остаться и помочь нам, но только если сосредоточишься. Хорошо?

– Конечно. – Сэм плюхнулся на кушетку, чуть не столкнув Эмили. Она громко засмеялась и протянула ему пакет с конфетами.

– Расскажем Сэму то, чего он ещё не знает? – Кэсли указала на микроскоп.

Эмили выпрямилась.

– Обязательно. Хотя мы пока не выяснили, что означает цифра 396, она определённо имеет очень большое значение.

– Ты рассказала им про ванную? – спросил Сэм и поморщился.

– Ванную? – хором переспросили Кэсли и Эмили.

Я потёрла виски и застонала.

– Забыла вам сказать, что этот листок бумаги – не единственный раз, когда призрак оставил зацепку в виде числа. Он написал его на стене нашей ванной… маркером. Кажется, он начинает на меня злиться. Он сердится, потому что я не могу понять, что ему нужно. – Я замолчала, боясь произнести вслух то, о чём думала в этот момент. – Я боюсь, он сделает что-нибудь ужасное.