– Крашеная вата, – ответил Гоша. – Я туда еще хвои накидал, чтобы выглядело естественнее.

– А про этого Лося слышал?

– Неа. Но надо бы разузнать. Я вообще не ожидал, что покупатель притащит с собой эскорт.

– Я так и понял.

Игорь смотрел сквозь стекло на допрос и думал о том, насколько тонок лед, по которому приходится ходить. И о том, что все может погубить всего лишь один неверный шаг. Чтобы такого избежать, придется крутиться и быть осторожным. Быть осторожным и крутиться. А то Бюро покажется наилучшим вариантом.

В Искитиме, как и на всей территории, прилегающей к Зоне, действовали правила ограниченного посещения. Проще говоря, у каждого находящегося тут и не имеющего местной прописки должна была иметься временная регистрация, в которой указывались цель и сроки визита. Данная мера восходила корнями к советским временам, когда Искитим, как и мертвый ныне Академгородок, являлся закрытым городом и находился под колпаком компетентных органов.

За соблюдением регистрационного режима наблюдал местный филиал Миграционной службы. Контора была небольшой, насчитывала всего несколько отделов по пять-шесть человек в каждом и подчинялась Управлению в Новосибирске. Такая удаленность от твердой начальственной руки, а также тот факт, что тут работали преимущественно местные, давали широкие возможности для коррупции и так называемого «срастания с криминалитетом».

Однако был один отдел, который, словно муха в компоте, портил все отлаженные схемы. В реестре отделов Управления он именовался «особым», но в Искитиме был больше известен под уважительным, но таким чужеродным словом «Бюро». В этот отдел местным дорога была заказана, да и новосибирским он не подчинялся. Говоря прямо, Бюро и к Миграционной службе относилось лишь номинально, хотя числилось в ее составе. Многие в Искитиме верили, что «особисты» работают на современную «Контору Глубокого Бурения», и потому старались не связываться. Тем паче что интересы Бюро не ограничивались одними лишь незаконными мигрантами и нарушениями регистрационного режима, а простирались настолько далеко, насколько у суровых товарищей в скучных костюмах дотягивались руки. А руки у них иной раз оказывались очень длинными и цепкими.

С Бюро Игорь ни разу не встречался, о чем нисколько не жалел. Ему хватало Гошиных товарищей из ФМС, которые с удовольствием «принимали» скупщиков нелегального товара, которых «разводил» Чесноков. Гоша делал это из моральных побуждений, вскрывая потенциально опасные сделки, ребята «в красных жилетках» выполняли план по поимке преступников и зарабатывали себе баллы к премии. Обе стороны такой расклад устраивал.

– Ладно, пойдем, – Игорю наскучил однообразный бубнеж допрашиваемого. К тому же ему было неуютно в холодной сырости изолятора, хотелось поскорее убраться пусть на морозный, но чистый воздух.

– Пойдем, – не стал возражать Гоша. – Вот, твоя доля со сделки.

Он сунул Игорю ворох тысячных купюр, еще недавно лежащих в уютном кармане горе-покупателя. Фомин не стал возражать.

На выходе их встретил усатый мужик в расстегнутом форменном кителе. Гоша когда-то знакомил их с Игорем, но Фомин не запомнил ни имени, ни звания. Потому обозначил усача для себя как «инспектор».

– Уже уходите? – спросил инспектор.

– Да, пойдем, – ответил Чесноков, улыбаясь в свою шелковистую бороду. – Дела и заботы. Кстати, а что за черт тот, второй? Который с покупателем был?

– Из местной братвы, – ответил инспектор, пренебрежительно дернув щекой. – Тупая торпеда. Ранил двоих наших при задержании. Огребет по полной.

– Ясно, – кивнул Гоша. – Ну бывай, Василия.

«Точно – Василия! Вот как его зовут!» – внутренне чертыхнулся Фомин. Он пожал протянутую ладонь инспектора, промямлил неразборчиво «до свидания» и заспешил за Гошей на выход.

«Ловлей бакланов», как называл свое хобби Чесноков, Гоша начал заниматься пару лет назад. Его тогда зацепила история, увиденная в одной телепередаче, где ведущий поднимал тему незаконного оборота артефактов. За обычным видеорядом оперативных съемок и бесед с сотрудниками правоохранительных органов последовал сюжет о довольно нашумевшей истории, когда в многоэтажном доме далекого от Зоны городка кто-то неосторожно вскрыл контейнер с коллоидным газом, именуемым «ведьминым студнем». Внеземная зараза протекла сквозь пять этажей, убивая и уродуя, опустилась до подвала и там положила еще две бригады прибывших на вызов спасателей. Полегло много народу, многие остались инвалидами или умерли впоследствии.

Чесноков оказался под таким впечатлением, что решил бороться с выносом за пределы предзонья опасных инопланетных объектов своими методами. Чем и занимался с переменным успехом.

– Чего ты к грачам не подашься? – спросил Игорь, когда они оказались в машине Чеснокова. – Помогал бы им объекты в Зоне хоронить.

– Мутные они, – сказал Гоша. – Я мутных не люблю. Да и в Зоне мне сложно, сам знаешь.

Старенькая «Чайка» шумно выдыхала в салон горячий воздух, мерно урча двигателем. Чесноков вел машину неторопливо, наслаждаясь ездой по плохо освещенным улицам, на которые уже опустился ранний зимний вечер. Они с Игорем любили иной раз вот так покататься по городу, разглядывая прохожих и слушая музыку.

– Лось этот как-то не к месту пришелся, – заметил Фомин. – Как бы проблем не подкинул.

Чесноков согласился, тяжело вздохнув.

– Да, это точно, – ответил он. – С бандитами ругаться не хочется.

– Ругаться? – Игорь невесело усмехнулся. – Мы, считай, его за решетку посадили. За такое могут и спросить.

– Да, может, и не посадят. Договорится, как всегда, откупится.

– Ага, та еще перспективка! То-то он добрый из изолятора откинется!

Чесноков нахмурился, спросил без тени иронии:

– Ты заднюю, что ли, включаешь, Игорян? Ну извини, если подставил.

Фомину вдруг стало очень-очень неловко. Он сделал вид, что пошутил, хохотнул, хлопнул Гошу по костлявому плечу.

– Не дуйся, борода! Это я так, брюзжу.

Гоша хмыкнул.

Остановились возле небольшого магазинчика, закупились продуктами на полученные «премиальные». Гоша, не раздумывая, сгреб с полки несколько коробок конфет, взгромоздил сверху два вафельных торта. На дружескую подколку Фомина ответил, что в интернате Института у одного из детей день рождения. Игорь от себя добавил фруктов.

Себе Фомин позволил пиво, да и так, купил всего по мелочи – баночку икры, пресервы, сок и два пакета семечек. Про себя решил, что дома скажет, будто аванс получил на работе. Или долг вернули. В общем, по обстоятельствам.

Мысли сами собой вернулись к матери, к ее странному поведению утром. Игорь погрустнел, посмотрел на чернеющий на фоне заиндевевшего окна силуэт друга.

– Гоша, можно тебя спросить? – поинтересовался Фомин, понимая, насколько глупо это звучит. Ответ Гоши не заставил себя ждать: