рекламы, но если вы зарабатываете шесть с половиной миллиардов в год, то, наверное, можете себе это позволить.

Фамилии в списке различаются в зависимости от брэнда. Джосс Стоун получает подарки от фирм, выпускающих товары для подростков, в то время как, скажем, Кэт Дилэй обрабатывают такие солидные компании, как Celine и Fendi. Известные стилисты, наподобие Бэй Гарнетг, принимают подношения от Chanel. Мадонне вообще не дарят сумочек, потому что она их редко носит. А Сьенна Миллер получает подарки практически от всех. Ей дарят что-то около двадцати шести сумочек в месяц, стоимостью от двух до тридцати тысяч фунтов за штуку. Каждую неделю возле ее дома останавливается машина, нагруженная платьями, сумочками, пальто, шляпами, косметикой, и, как ни странно, ароматическими свечками. Гвинет Пэлтроу просто не знает, что делать со всем тем барахлом, которое ей присылают. Обычно она устраивает вечеринки, где показывает своим друзьям груды подарков и просит их взять себе все, что понравится. Если уж Гвинет и Сьенна завалены дарами, то представьте, сколько модных вещей получает такая дива, как Кейт Мосс. Ее агент, Сара Дукас, должно быть, неусыпно караулит сокровищницу, полную самых стильных изысков. Но просто немыслимо, чтобы Кейт — или Сара — смогла износить все эти шмотки. Должна сказать, ничто не выводит «рассылателя» из себя вернее, чем поездка в гости к матери или сестре с сумочкой из крокодиловой кожи за десять тысяч фунтов. Тот, кто составлял список знаменитостей, в этом случае чувствует себя глубоко уязвленным. Но это ведь делается не для того, чтобы обидеть дарителя.

Наряду с «рассылкой» существует такая вещь, как «поддержка». Помимо актрис, супермоделей и стилистов, есть еще и неизменные посетительницы модных ресторанов, богатые бездельницы, — такие, как Тара Пэлмер Томкинсон, Лаура Бэйли, Ясмин Миллс, Донна Эйр. Им дарят сумочки стоимостью в пятьсот — восемьсот фунтов в надежде, что они будут держать их в поле зрения, оказавшись перед объективом фотоаппарата на выходе из «Сан-Лоренцо».

Подарок всегда выбирают, учитывая пристрастия папарацци. Нет никакого смысла дарить обувь, потому что фотографии обычно делают поясными. По той же причине ожерелья куда функциональнее браслетов — поэтому каждая девушка из присутствующих на церемонии вручения «Оскара» хочет, чтобы на шее у нее было что-нибудь эффектное и дорогое. Шляпы и серьги неизменно идут на ура. Что-нибудь практичное вроде изящного черного свитера или белой блузки обычно не дарят. Подарок должен привлекать взгляды — например, какой-нибудь безумный кардиган с помпонами. Или желтый макинтош.

Если вы вспомните, что Сьенну Миллер около восьмисот раз фотографировали с сумочкой от Balenciaga в руках и что в Сети висят упоминания о полумиллионе фасонов модной одежды, связанных с ее именем, — вы поймете, в чем тут соль. Большим фирмам всегда приходится создавать несколько «убыточных лидеров»[3]. Странно, но «подпись» звезды экрана всегда ценится выше, чем «подпись» модели. Если на обложку журнала попадет Кэмерон Диас — это примерно в тридцать раз лучше, чем если бы это была Наоми. Публика рассуждает так: модель просят надеть то или иное платье, в то время как актриса сама его выбирает.

По-моему, превосходная идея. Пусть даже пока сами мы себе такого позволить не в состоянии. Нужно сказать, что слишком большая щедрость столь же губительна для брэнда, как и излишняя скупость. Если даже второразрядная актриса может получить сумочку от Chanel — фирма теряет лицо. Одарите Джейд Гуди или Макози — участниц «Большого брата» — сумочками от Chloe Paddington, и эти вещи лишатся своей привлекательности. Вы внезапно обнаружите, что Кейт и Гвинет начинают оставлять свои сумочки дома. А что еще хуже, однажды вы заметите, что они дарят их горничным.

К счастью, Ванесса Тейт ничуть не похожа на Джейд Гуди, и я отчасти начинаю доверять интуиции Кэти. Та не стала бы отнимать у меня время, если бы не полагала, что из этого может получиться нечто обоюдовыгодное. Она хочет раскрутить молодую знаменитость, иначе ее пиар-способности окажутся под сомнением. А я мечтаю, чтобы на премьере фильма кто- нибудь прошелся по красной дорожке в платье, которое мне кажется настоящим гвоздем сезона.

Я снимаю со стены набросок, кладу его на стол и спрашиваю:

— Какой цвет ты бы предпочла?

— Даже не знаю, — отвечает Ванесса.

— У тебя темные волосы, так что подойдет практически любой, — говорю я. — С блондинками труднее. В красном они всегда становятся похожи на принцессу Диану.

— Точно, — говорит Кэти, смеется и стряхивает пепел в мою кружку. — А какая там спина?

— Что? — спрашиваю я, глядя на рисунок.

— Как оно выглядит сзади?

— Э…

— На самом деле, — замечает Кэти, подходя к стенду с рисунками, — у этих фасонов вообще нет спины.

— Разве? — спрашиваю я, понимая, что она права, и тут же начинаю выкручиваться, пытаясь сохранять спокойствие: — Ну да, конечно. Мы всегда так делаем. Когда работаешь быстро, то просто неохота тратить на это время.

Если бы я была Пиноккио, то нос у меня уже дорос бы до двери. По правде говоря, я забыла сделать вид сзади. Ужасно скучно рисовать платья со спины, обычно дизайнер занимается этим в последнюю очередь. Но напрочь забыть — это чуть больше, чем простое упущение. Помнится, я каталась со смеху, когда кто-то рассказал мне историю о том, как Рифат Озбек представлял свою новую коллекцию Ли Бауэру. Ли поинтересовался, почему все костюмы без задней части, и Рифат сообразил, что просто забыл об этом. Теперь я — в точно такой же ситуации! Я была так поглощена воротом и рукавами, что даже не подумала о том, как все будет выглядеть сзади. Кто об этом задумывается, когда фасад и сам по себе великолепен?

Иногда — каюсь, и со мной такое пару раз случалось — дизайнеры настолько увлекаются замысловатой отделкой переда, что, в конце концов, получается платье в принципе без спины. И тогда ты благодаришь Бога за то, что у тебя есть раскройщицы. Это именно те люди, которые могут открыть тебе глаза на то, что подобное платье невозможно ни сшить, ни надеть. Никакие завязки не помогут. Вся спина полностью открыта. Платье не будет держаться, оно свалится прежде, чем женщина успеет выйти из машины и ступить на красную дорожку. За годы, проведенные в колледже, казалось бы, в тебя должны вдолбить следующую вещь: нельзя рисовать одежду по- детски, только спереди, лишь потому, что получается красиво. Надо помнить о том, что кто-то это наденет, что внутри должно уютно расположиться тело. Но подобные мысли не удерживают нас от очередных попыток сделать невероятное. Раскройщики выбиваются из сил, пытаясь придумать хоть что-нибудь: пришивают там застежку, здесь завязку. И все же иногда ты создаешь вещь, которую просто невозможно спасти, так что, к сожалению, приходится отправлять ее в мусорную корзинку.

— Итак, как же здесь выглядит спина? — настаивает Ванесса.