Внутри все еще кипело, но уже не так сильно.

— Прости меня… — вдруг попросила Сабина тихо, распахнув голубые глаза и смотря мне в глаза, все еще не отпуская мою уже украшенную кусочками бактерицидного лейкопластыря руку.

— Есть за что? — спросил так же тихо.

— Что заставила тебя сегодня так нервничать, — просто и искренне повинилась, и что-то дрогнуло внутри.

Наорал, как придурок, чуть душу из нее не вытряс. Было бы с кого. Девчонка совсем еще. Гонору много, жизненного опыта мало. Могла бы дочкой мне быть, если бы мы с Катей…

Не в ней дело, а во мне. Сам виноват. Я столько думал о том, какой была бы наша семья с Катей, что невольно перенес выдуманное на наши отношения с Сабиной. Но эти две женщины совершенно разные: Катя разделяла мои интересы и мечты, мы с ней смотрели в одну стороны, а Сабина… Мы как муравей и бабочка.

Смотрел на жену, почувствовал себя виноватым. Притянул к себе за шею с тяжелым вздохом:

— Это ты меня прости, девочка. — Прижался губами к белой макушке и прошептал: — Пойдем спать. Устал я сегодня.

— Ты иди, я грим смою и приду, — еще тише добавила жена и обвила мою шею тонкими руками. Выпросила поцелуй и улыбнулась: — Ты утром был так крут…

— Хочешь повторить? — хмыкнул.

Она с готовностью затрясла головой:

— Намотай мои волосы на кулак и трахни, чтобы искры из глаз. Нам это обоим сейчас надо…

* * *

Утром Сабина встала раньше мужа. Дима — жаворонок, и именно потому он всегда просыпался первым и готовил завтрак. Девушка — самая совиная сова из всех сов, и рада была бы поспать до обеда, но сегодняшний день нужно было как-то пережить. Вернее — занять мужа, чтобы и думать забыл о встрече с Виктором. Сердце кровью захлебывалось, стоило ей представать, во что может вылиться их разговор.

Сабина села на постели, осторожно выскользнув из-под лежавшей на ней руки мужа, и запустила обе пятерни в волосы, почесала кожу — после ночной оргии она побаливала, потому что Дима реально наматывал ее пряди на кулаки в влуплял ей сзади так, что с одного края кровати они доползли до другого, а кожа на ягодицах едва не горела огнем от шлепков тела о тело… Впрочем, и от шлепков ладонью тоже — впервые за все время муж стегал ее по заднице, как молодую необъезженную кобылку. Он на самом деле устал, и долго не мог кончить, крутил Сабину и вертел, пока она не взяла дело в свои руки. Вернее, в рот. Девушка вспомнила, как сладко содрогался и хрипло рычал от наслаждения ее муж, сидя на краю кровати с широко разведенными ногами и мастурбируя ей в рот, пока она обсасывала и облизывала его. А потом опрокинулся на спину и чуть не уснул прямо так — поперек постели.

Тихо выйдя из комнаты, поморщилась пыльной пустоте разрушенной гостиной, прошла в ванную и быстро приняла душ, вошла в кухню и застыла, увидев заваленный интерьерными журналами стол. Их было полсотни, точно не меньше: все номера за какой-то один год «Строительство и дизайн» и множество изданий вразброс — явно Димина коллекция, судя по загнутым углам и потрепанному виду некоторых экземпляров.

Сабина засыпала зерна в кофемолку и достала молоко и яйца, чтобы приготовить омлет. Немного подумала и решила добавить в него копченой грудинки и мягкого сыра. Одной рукой помешивая готовившуюся еду, второй перелистывала страницы, останавливаясь иногда на каких-то удобных мелочах. К тому времени, как омлет и кофе были готовы, журнал обзавелся еще несколькими закладками — недолго думая, девушка просто складывала нужную страницу вдвое.

— Вижу, ты уже взялась за дело… — услышала за спиной и обернулась.

Дима стоял голый в дверном проеме и тер глаза. Сабина невольно залюбовалась его телом — какой же он все-таки красивый, статный, сильный! Девушка поймала себя на том, что улыбается, глядя на него, но улыбка сползла с ее губ и ухнула вместе с сердце в пятки, когда муж добавил непривычно строго тоном, не допускавшим возражений, но, как всегда, спокойным:

— Я в душ, потом завтрак, потом вместе, — он выделил это слово с претензией, припечатав его в ее мозг решительным и уже с утра тяжелым взглядом, — подбираем палитру цветов для гостиной и едем за стройматериалами. По пути заскочим в театр.

Май в Недвижинске — это сказка! Ароматы жасмина, каштанов, яблонь и скошенных еще сочных и цветущих трав накрывали тихий городок невидимой ароматной вуалью. Уже с утра хорошо припекало, а умытые ночным дождем фасады и дорожки дарили приятную свежесть. Весна в этом году задержалась, не в силах оспорить права на март у зимы, но уже набрала силу и вдохнула в природу первобытную радость. Именно сегодня я впервые почувствовала себя освобожденной от груза прожитых в примерном браке лет и готовой жить полной жизнью.

Наша с Ильей безупречная семья — просто глянцевое издание журнала «Мурзилка»: короткие эпизоды о дружбе, взаимовыручке, уважении, сострадании, заботе — пособие для тех, кто не знает как быть в разных ситуациях. Трудно быть примером для подражания, это как первые космонавты — у всех на виду, и никаких тайн даже в личной жизни. Так было и у нас с Ильей. Он знаменитый критик, известный в творческой среде человек, публичное лицо, вхожее в любую дверь, даже кремлевскую. Получить от него положительную рецензию — значит, вознестись на Олимп. Или как там называется гора, на которой возлагают почести и поют осанну актерам, режиссерам и прочим?

Бесконечные интервью, премьеры, дебюты, приемы, рауты, банкеты, фуршеты, награды, фотосессии для журналов… И почти везде только со мной, потому что прекрасный семьянин, носитель традиционных ценностей, законодатель, родитель, источник, вдохновитель, автор, член жюри, касты, клуба, общества, тусовки… Неподражаемый, непримиримый, неоднозначный…

И все это налагало на меня такой груз из «должна», «обязана» и «не имеешь права», что я уже порой забывала о своих правах. Все это налагало отпечаток на мой образ жизни, лицо и фигуру — спать не меньше восьми часов, но и не больше, есть только здоровую и свежую пищу, ходить на фитнес, знать все нюансы этикета и иметь хорошую память на лица, уметь читать язык жестов, тела и микромимики, чтобы угадывать настроение и уметь вовремя развлечь гостей, которые собирались каждую среду к Илье на квартирник или по случаю очередной для кого-то судьбоносной рецензии…

Господи, как же мне без всего этого стало хорошо!

Я порхала весенней легкой бабочкой со счастливой улыбкой на губах, меня радовало все: что можно позволить на талии пару лишних килограммов, каплю соуса на губе, спать до обеда и ложиться когда хочу, собрать простой хвост на голове, а не мастерить час безупречную укладку, и вот так идти по улице и не думать о том, что где-то из-за супруга — модного и влиятельного критика — тебя поджидает очередная искра, жаждущая затмить сами звезды, которая никогда не знаешь что станет делать: предлагать деньги мне, чтобы уговорила Илью написать хорошую рецензию, поджидать, когда уйду, чтобы предложить ему свое молодое тело за то же самое, или примется угрожать здоровью, жизни и у, как это было не раз — сумасшедших недооцененных, по их мнению, звездуль всегда хватало.