— Черт… — простонала и села голой попой на прохладную пластиковую табуретку.

Швырнула сумку под стол и посидела так немного, охлаждая чересчур разгоряченную плоть. Когда пожар немного поутих, встала и открыла холодильник — пара стейков семги еще остались, нужно было только приготовить. Завернула в фольгу, обсыпав перцем и обложив кружками лимона, добавила пряных трав и сунула в духовой шкаф, выставив на таймере нужное время.

Его она решила провести в ванне — от тела просто разило сексом.

— Сабин… — услышала голос мужа и повернулась, уже стоя на пороге ванной. — Примем душ вместе, и ты обработаешь мне спину.

Он повернулся к жене, демонстрируя красные ободранные полосы от ее ногтей. Она кивнула, думая, кто бы обработал ей влагалище от реальной угрозы забеременеть…

* * *

В театр заехали уже ближе к вечеру. Сабина притихла в машине, смотрела в окно и грызла губу. Не то чтобы я собирался устраивать разборки, просто давно был здесь последний раз и решил, что пришло время напомнить, что у нее есть муж, которому не нравится, что она возвращается домой за полночь. Какой перфект[30] может быть от уставшей актрисы, у которой к этому времени уже наверняка полный заплетык? Да и чисто воспитательный момент нужно было завершить.

Мы вошли в здание театра через служебный вход, прошли по тихим коридорам и, уже подходя к залу, услышали голоса. Сабина шумно вздохнула, вызвав мое недоумение, и толкнула дверь рядом со сценой.

— …постараюсь попасть, но ничего не могу обещать — заявки на рецензии и контрамарки мне высылают за несколько месяцев до гастролей, дни расписаны по минутам, несколько спектаклей в день… — распинался мужик в темно-сером льняном костюме и портфелем в руках.

На краю сцены, свесив ноги, сидел главный режиссер, в первом ряду — антрепренер Грегорий и еще несколько театралов, которых я, может быть, и видел, но не запомнил. Я отметил их всех краем сознания, потому что единственным ярким пятном видел только одного человека — Катю.

Она стояла рядом с говоруном и обернулась, когда взгляды других присутствующих обратились к нам. Посмотрела в глаза, перевела взгляд на Сабину, повисшую у меня на локте, и повернулась, приветливо улыбаясь. За ней следом повернулся и занятой благодетель, в котором я узнал ее супруга — хотя видеться вживую не доводилось, но фото их с Катюшей Кир показывал.

— Дмитрий, — неожиданно хрипло выдал я и протянул руку… кажется, Илье. — Школьный друг вашей супруги и мужа ее сестры, — оправдывал заранее то, что собирался сделать на глазах у всех. — Здравствуй, Катюша… — протянул ей ладонь, и когда она с застывшей полуулыбкой вложила в нее свою, не удержался и дернул девушку к себе, стряхнув с локтя Сабину. Обнял по-дружески, усилием воли сдерживая дикое желание впиться в ее будто онемевшие губы.

Невозможно смотреть на солнце? Глупость. Невозможно смотреть на губы той, которую не имеешь права поцеловать. И я старался не смотреть, когда она выпрямилась и ответила уверенно и очень подходящим ситуации тоном:

— Здравствуй, Дима… — Улыбка, которая расцвела в ее глазах в полную силу, была искренней. — Рада тебя видеть.

А уж я-то как рад.… Еще бы наедине…

Я искал причину говорить только с ней, но не находил, забыв о намерениях, с которыми сюда приехал. Зато вдруг нашлась моя жена:

— Так вы знакомы?!

— Илья Владимирович, познакомьтесь с нашей примой — Сабина Майкова, — подошел к нам Грегорий под шум схлопывающихся кресел — видимо, отмашку расходиться я пропустил.

— Предлагаю отужинать в кафе неподалеку, — предложил Илья, когда, кроме нас шестерых, в зале никого не осталось. — Дмитрий, Сабина, не составите компанию?

Для антрепренера и главнюка этот ужин — наверняка неформальное закрепление каких-то договоренностей, а мы с женой просто не вовремя подвернулись под руку, поэтому я взял ее под локоть и уже собрался отказаться, но перехватил взгляд Кати, направленный туда, где под воротником накинутой на майку рубашки на изгибе шеи Сабины налился мой утренний засос.

Я готов был провалиться сквозь землю, кажется, даже покраснел, когда Катя перевела взгляд на меня и понимающе чуть усмехнулась. Почему в этот момент мне стало стыдно, что я женат и трахаю жену — не мог объяснить, но дико хотелось как-то оправдаться.

— А вы… Илья Зарецкий? Модный театральной критик, так ведь? — вдруг шагнула вперед моя жена, смотря на мужа моей одноклассницы, как ребенок на чудо. — Я читала вашу рецензию на «Корзинку гламурных неприятностей»… — щебетала Сабина.

А между мной и Катей повисла неловкая пауза, когда много надо сказать, но онемел, когда о том, что и сказать нельзя, кричат глаза, руки, губы и даже воздух между нами…

— …правда, Дим? — будто разбудила Сабина, снова подхватив меня под руку. Все это время ее восторженный монолог и редкие реплики критика звучали помехами, и вопрос жены оглушил неожиданностью. Я увидел, как едва заметно вздрогнула Катя, и ее яркие глаза будто сузились, уменьшая мою вселенную до размера ее зрачков. — Мы с удовольствием присоединимся за ужином… — приняла приглашение Ильи моя жена.

И я понял, что не смогу сидеть и смотреть на Катюшу, между нами горел воздух, нечем было дышать, кровь закручивала сердце в горячем торнадо и стекала в штаны щекотавшим желанием обладать этой женщиной. Я мог наломать дров, расколоть отношения ее с мужем и свои с Сабиной, и наплевать на это, потому что биты в висках отстукивали: Ка-тя, Ка-тя, Ка-тя…

— Я заеду за тобой позже.

Сабина была так увлечена новым знакомством, что пошла вперед не со мной, а с Ильей, снова что-то с ним обсуждая.

Мы с Катей шли последними — режиссер и владелец труппы вышли из зала первые. Шли рядом по коридору, избегая даже мимолетного прикосновения, чтобы не закоротило, и молчали. И лишь когда вышли на улицу, где стояла моя машина, и поняли, что через секунду расстанемся, повернулись друг к другу:

— Майкова? — спросила она.

— Теркина? — спросил я.