— Господин Воронов, — прозвучал в накаленной атмосфере класса ее звучный голос. — Как насчет вас?

Услышав незнакомую фамилию, Мила в первый момент растерялась, но быстро сообразила, что Альбина обращается к приятелю Лютова, который в эту минуту перестал хихикать и повернулся к учителю.

— Повторяю: вы можете отказаться, если не уверены в своих силах.

Долговязый Воронов нерешительно поднялся из-за парты.

— Не подведи, Рем, — без улыбки негромко сказал ему Лютов, так что кроме Милы с Ромкой, сидящих поблизости, да еще Алюмины, его слов, скорее всего, никто больше не услышал.

Рем Воронов прошел вдоль рядов и остановился в нескольких шагах от мантикоры. В отличие от Яшки, он не трясся от волнения, хотя и уверенным в себе не выглядел.

— Прошу вас, — сказала Альбина.

Воронов, сжав в кулак руку, с возгласом «Резекцио!» резким движением выбросил в неподвижное чучело ярко-серебряную искру из своего волшебного перстня. Мила не разглядела, куда было направлено заклинание, но когда в классе раздался поросячий визг Алюмины, поняла, что сработало оно, видимо, неправильно.

— Не шевелитесь, госпожа Мендель, — холодно предупредила Альбина, направляясь к перекошенной от ужаса Алюмине.

Поравнявшись с ней, профессор протянула руку и ловким движением выдернула нечто, торчащее из толстой Алюмининой шеи. После чего Альбина подняла руку вверх, и все увидели, что в пальцах она держит один из многочисленных шипов со скорпионьего хвоста мантикоры.

— Класс, обратите внимание на этот предмет! — довольно громко произнесла Альбина. — Если бы этот шип принадлежал настоящей мантикоре, то госпожи Мендель уже не было бы в живых, поскольку шипы мантикоры ядовиты, а яд действует настолько быстро, что спасти раненого таким шипом практически никогда не удается.

Алюмина побелела как полотно и в полуобморочном состоянии чуть ли не сползла под стол. Лютов покосился на нее с презрением, после чего одарил сконфуженного приятеля ледяным взглядом.

— Минотавр, господин Воронов, — объявила Альбина. — Я оценила ваше намерение отсечь смертоносный хвост мантикоры, но ваша, с позволения сказать, «меткость» основательно подпортила впечатление.

— Отсек шип вместо хвоста, — усмехнулся Ромка. — Не завидую Алюмине: с такими друзьями и врагов не надо.

Судя по довольным ухмылкам меченосцев, с Ромкой они были солидарны.

— Господин Лютов, — произнесла громко Альбина, когда златодел Воронов возвращался на место, — может быть, вы попробуете защитить честь вашего факультета?

Все лица повернулись к Лютову. Не раздумывая, он встал из-за парты и уверенной походкой направился к чучелу мантикоры: выражение лица решительное, глаза прищуренные, взгляд упрямый — он почему-то этим напомнил Миле Ромку. Только Ромка любой вызов принимал как игру, а Лютов словно вступал в реальную битву.

— Слово за вами, господин Лютов, — сказала Альбина, отходя к своему столу.

Нил Лютов только на мгновение прищурил свои темные глаза, произнес «Резекцио!» и каким-то до странности неторопливым жестом провел рукой в воздухе, прочертив черной молнией мориона ровную линию прямо перед собой. Сначала всем показалось, что, как и в случае с Яшкой, ничего не произошло. Но в следующее мгновение голова мантикоры странно покачнулась и полетела на пол, где, прокатившись пару метров, остановилась у ног сидящего за первой партой Кости Мамонта.

Некоторые меченосцы досадливо выдохнули. Мамонт осторожно подтянул ноги под стул и даже живот втянул, пытаясь отстраниться от головы чучела.

— Безупречно выполненная работа, господин Лютов, — ледяным голосом сообщила Альбина. — Дракон.

Лютов молча кивнул и с самодовольным видом направился к своему месту, где его уже встречали поздравлениями сияющая, как золотой тролль, Алюмина и приятель Рем.

Меченосцы чувствовали себя раздавленными. Мила увидела, что Ромка собирается поднять руку. Конечно же, он хотел взять реванш для своего факультета, и в другой раз Мила даже не подумала бы перебегать ему дорогу, но в эту минуту Лютов повернул к ней голову и, криво усмехаясь, окинул ее полным презрения взглядом — словно хотел сказать, что ей с ним никогда не сравниться — он всегда и во всем будет превосходить ее. Сцепив от обиды и злости зубы, Мила, ни на миг не задумываясь над тем, что делает, вскинула вверх руку, одновременно поймав краем глаза удивленный взгляд Ромки.

— Госпожа Рудик? — Альбина словно ждала, что кто-нибудь из меченосцев вызовется самостоятельно. — Вы хотите попробовать?

— Да, профессор, — коротко ответила Мила, игнорируя испуганный взгляд повернувшейся к ней Белки.

— Будьте любезны, — жестом пригласила ее вперед декан Львиного зева.

Мила поднялась со стула и пошла вдоль прохода. Став перед классом, она озадаченно посмотрела на безголовое чучело мантикоры. Она вдруг ясно осознала, что не имеет ни малейшего представления, что ей теперь делать. Но меченосцы с надеждой смотрели на нее, не отрывая глаз, а внутри нее самой все клокотало от обиды за себя и за свой факультет. Опозориться всем классом перед тремя златоделами — это просто непозволительно! И только Мила об этом подумала, как сразу же ей в голову пришла одна идея.

Идея была сумасшедшая, и при других обстоятельствах Мила никогда в жизни не рискнула бы сделать что-то подобное: впервые, без практики, используя заклинание; зная, что на нее смотрят больше десятка пар глаз; будучи не такой уж способной ученицей, в отличие от того же Ромки или Лютова, в конце концов! Но сейчас Мила была не в состоянии размышлять о таких вещах — спиной она чувствовала злорадный взгляд своего злейшего врага, предвкушавшего ее фиаско. Поэтому, когда в воображении Милы четко вырисовался ее замысел, она направила руку на грудь безголовой мантикоры и воскликнула:

— Диссекцио!

Красная молния отлетела от карбункула и прочертила в воздухе какие-то размашистые линии, тут же исчезнув.

Все в классе молчали. Молчала и Мила, отчаянно гипнотизируя взглядом мантикору. В голове стучала отбойным молотком одна-единственная мысль: только бы получилось! Альбина подошла к чучелу и изучила его пристальным взглядом. Затем обошла монстра и, остановившись позади него, вытянула вперед руку с белым перстнем. Перстень вспыхнул ярким светом, и тут же все увидели, что этот свет словно просачивается сквозь грудь мантикоры, образовывая в ней две сияющие буквы: «Л» и «3».

— Львиный зев! — воскликнул пришедший в себя первым Мишка Мокронос.

— Да, господин Мокронос, — сказала Альбина, — вы правы — в теле этого чучела вырезана аббревиатура Львиного зева.

Свет тут же погас, и профессор подняла глаза на Милу.

— Сфинкс, госпожа Рудик, — объявила она, и Мила могла поклясться, что услышала в бесстрастном голосе Альбины гордость.

Меченосцы разом загалдели, с победным видом косясь на троих златоделов в центре класса. Мила обернулась, чтобы увидеть реакцию Лютова, но он смотрел не на нее, а на Альбину. Мила сразу поняла, в чем дело: в начале урока профессор предупредила, что самой высокой оценкой сегодня будет Дракон. Альбина тоже заметила этот взгляд и, выдержав его несколько секунд, повернулась к Миле, чтобы напомнить — скорее возмущенному Лютову — о сделанной тогда же оговорке: