Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Олинн говорила Игвару, чем дорожит Белый Волк, об этой его слабости она умолчала. Не хотела, чтобы какой-то монах подумал, что она Фэде завидует! А вот сейчас поняла, что даже рада тому, что у неё самой нет ни жениха, ни сундуков с нарядами, украшениями и зеркалами, потому что этот вой и новости с Перешейка переворачивали всю их привычную жизнь с ног на голову. И если им придётся бежать, то нужны будут не платья и зеркала, а удача и крепкие ноги. И ей, в отличие от Фэды, не нужно будет бросать здесь любимого.
И тут же, словно вторя её мыслям, вой опять повторился, только прозвучал ближе и громче, и так зловеще, что даже кожа у Олинн покрылась мурашками от страха. В этот раз был не просто звук, а показалось, что он, словно ветер, пробрался в комнату, тронул занавеси, и они зашевелились и в ответ завибрировали кубки, стоявшие на столике. Олинн вскочила и снова подбежала к окну. Луна ещё не встала, но в темноте, скрывающей болота, в какой-то момент ей показалось, что в зарослях по ту сторону Эшмола вспыхнули зелёные огни. Вспыхнули и тут же угасли. И снова вспыхнули, уже слева и справа от зарослей на той стороне реки.
Кем бы ни были эти волки, если это вообще были волки, они не просто бродили по лесу, они кружили именно вокруг замка, потому что вой доносился с четырёх сторон. Звери, казалось, обходят крепость по кругу, берут её в кольцо, будто выискивают брешь в её стенах. И Олинн вспомнила слова Свена о колдунах, которых притащил к Перешейку король Гидеон. А что, если это их рук дело?!
Внутри жгучим ядом растекалась тревога, сжимая сердце дурным предчувствием — где же Торвальд? Сегодня он не вернулся в замок. А если он там, на болотах? Там же где бродят эти жуткие звери?! А Тильда?! А если их…
О, нет, нет! Нельзя думать о таком! О Великая Эль! Защити нас от всякого зла!
И не зная, как успокоить себя, Олинн решила сделать то, чего старалась никогда не делать в стенах крепости − спуститься к замковому святилищу и зажечь особый огонь с травами, что отгоняет злых духов. Пусть она и не настоящая вёльва, но Тильда научила её кое-чему. Она не может защитить их всех, но о чьих-то душах позаботиться всё же может. Пусть у неё и не много сил, но, как говорят: «В трудный час и крупица пригодится». Пусть она поможет хотя бы Торвальду и Тильде.
Она решительно встала, но Фэда вцепилась в её рукав и не отпускала, умоляя остаться ночевать у неё.
— Линна, ну пожалуйста! Не уходи! Я так боюсь! — причитала она, спешно вытирая слёзы и прекратив рыдать.
− Да не бойся ты. Сюда уж точно никакие волки не заберутся, они же не умеют лазить по стенам! — Олинн попробовала отшутиться. — К тому же, вся замковая стража поднялась с луками, чего ты боишься? Я вернусь, только позову кого-нибудь, пусть приберут здесь, а то мы все ноги изрежем осколками. А хочешь, запри дверь изнутри, я постучу.
Она спустилась по лестнице северной башни туда, где в углу крепости, отгороженный от суеты хозяйственного двора, находился хёрг[25] — древнее святилище, которое было старше даже самой крепости. Именно в этом месте заложил первый камень древний предок её отца, начав строительство замка. И серебряному дубу, который рос посредине святилища, наверное, тысячу лет, а может, и больше. Именно вокруг него и выросла крепость. Во всей округе это единственный священный дуб, и растёт он здесь, потому что Олруд — самое высокое место в Эль−Хейме. Дерево эрлей не любит болот.
Сейчас в хёрге было темно и тихо. Так темно, что без фонаря и шагу не ступить — дуб закрывал своими ветвями даже слабый свет сторожевых факелов на башнях. И зная это, Олинн прихватила на кухне фонарь с тремя свечами. Поставила его рядом с каменным алтарём и принялась раскладывать то, что принесла с собой: бутыль с особым напитком, травы и кусочки смолы, веточки болотного мирта[26] и сухие ольховые щепки. Разожгла огонь из щепок и бросила в него смолу. Густой дым начал медленно подниматься вверх. Благо ночь, и никто не видит. Замковому эрлю это всё бы не понравилось. Уж очень он не любит Тильду, и больше доверяет рунам, чем древней силе вёльвы. А то, что в особо трудных ситуациях ярл Римонд едет к Тильде, так это вообще для эрля, как калёным железом по коже.
Зато вот сейчас советы Тильды были бы очень кстати. Она, наверняка, знает, что это за странные звери появились в окрестностях Олруда. Только бы они её не тронули!
Олинн достала травы и бросила их поверх смолы, дым насытился их ароматами и стал густым, терпким. И уже в самом конце она добавила к нему болотный мирт — он откроет дорогу духам. Затем взяла в руки бутыль, немного выпила сама и плеснула чуть−чуть в огонь. Он зашипел, заискрил, а Олинн смочила напитком пальцы и стала выводить ими руны на краю каменной чаши и напевно шептать гальдр[27], которому её научила Тильда.
Алу… Саар… Аму…Саар… Лау… Нильлаайя…
Знал бы замковый эрль, чему она учится у старой вёльвы, давно бы сжил её со свету!
− А ты, пичужка, оказывается, только днём экономка, а ночью настоящая вёльва, − услышала она голос из темноты, и от серебряного дуба отделилась большая тень.
Игвар!
Олинн вздрогнула, и бутыль, выскользнув из мокрых пальцев, упала и разбилась о каменное основание алтаря.
— Ох, Луноликая! А ты что тут делаешь?! Вот же! — она даже ругнулась коротко. — Зачем так подкрадываться?! Как ты вообще сюда попал? Это священное место, тебе тут нечего делать!
— Как и тебе, — произнёс Игвар, выходя в круг света от горящих ольховых щепок и фонаря. — Или ты обманула меня, сказав, что просто экономка в замке?
— Нет, не обманула, — Олинн накрыла огонь большим куском коры. — Да и не твоё это дело! Ты просто… медведь какой-то! Лезешь, куда не надо!
Огонь недовольно зашипел и затух, клубясь едким дымом, от которого стало резать глаза. Это всё болотный мирт — от его дыма открываются врата в Небесные чертоги для тех, кто хочет вопрошать богов. Он должен сгореть
