– На основании того, что идет розыск по смерти мадам Терновской. Имеются факты считать вас одним из подозреваемых.

– Анна умерла? – в глубоком изумлении проговорил он.

– Что вы рассчитывали найти в пустом доме? – Пушкин обернулся к городовому. – Господин в темные окна заглядывал?

– Так точно, осматривал внутренности, – ответил тот.

– Полагали, что Анна Васильевна на радостях уехала в путешествие, а вам достанется выигрыш, который она не успела отнести в банк?

Столь обширные познания сыска сразили окончательно. Лабушев сжался, будто из гордой груди выпустили всю спесь.

– Господа… Это так ужасно… Смерть Анны… Она моя сестра… Двоюродная… Вы поймите, она моя сестра… Как это возможно…

Пушкин протянул ладонь:

– Извольте ключ.

Лабушев торопливо полез в карман и вытащил довольно старый дверной ключ. Явно не из мастерской.

– Откуда он появился у вас? – спросил Пушкин, осматривая зубчики.

– Анна как-то давно оставила… Чтобы запасной был…

– Часто пользовались?

– Никогда в жизни! Ее же дом… Не посмел бы самовольно…

– Что же сейчас решились на взлом?

Ухоженные усики дрогнули. Задрожали и губы. Лабушев умело пустил слезу.

– Господа, поверьте… Глупость… Безумие… Мне очень нужны деньги… На игру… Думал взять совсем немного… А потом вернуть, непременно вернуть все, до рубля…

– Знали, где Терновская прячет деньги?

– Нет, что вы! – Лабушев был искренен, как зеркало. – Анна никогда ничего не прятала. Думал, положила сумку в спальне, так я и одолжусь…

– Вас не удивило, что сестры нет дома?

Лабушев театрально схватился за виски, уронив тросточку.

– О, проклятая страсть к игре! Я ни о чем не думал… Мне нужно было занять немного денег… И только…

– Не думали… Но при этом взяли ключ. Которым никогда раньше не пользовались… То есть предполагали, что Терновская не откроет. Знали, что она мертва?

– Нет! – закричал он истерически. – Я ничего не знал!

– Извольте сообщить все детали того, что было в ночь на первое января.

Утерев слезы, Лабушев издал тяжкий вздох.

– Анна прогнала меня после рулетки… Не хотела, чтобы проводил до Большой Молчановки… За это пообещала дать мне немного с выигрыша. Но не сразу, а сегодня… Перед тем как пойду на рулетку… Но я не был уверен, что Анна сдержит слово… Зная ее жадность… И взял ключ…

– Как же вытерпели вчерашний день?

– Чуть с ума не сошел… Как на иголках… Господа, поверьте: это глупость с ключом… Роковая случайность… Простите…

– Где проживаете, господин Лабушев?

– На углу Никитского бульвара и Арбатской пощади, близ церкви Бориса и Глеба. Снимаю квартиру, – ответил он и погрузился в носовой платок.

Не надо изучать карту участка, чтобы заметить странность: и этот господин проживал в нескольких минутах от дома Терновской. Будто родственники заранее взяли покойную в плотное полукольцо.

Больше ничего добиться было нельзя. Пушкин приказал городовому отвести неудачливого игрока назад в участок, чтобы с него сняли показания. За что Лабушев благодарил искренне: все-таки избежал ареста.

– Простите мое любопытство, а когда умерла Анна? – спросил он.

– В ночь на первое января, – ответил Пушкин.

По лицу было ясно: Лабушев легко сосчитал, когда будет оглашение завещания.

Стоило городовому увести его, из кабинета тут же появился Эфенбах.

– Это что за прытень такой? – спросил он.

Пушкин кратко доложил обстоятельства дела. Они мало интересовали Михаила Аркадьевича, который явно страдал от нетерпения. И поманил Пушкина с чрезвычайно секретным видом. Закрыв плотно дверь кабинета, Эфенбах указал на ближний стул, сам уселся рядышком.

– Алексей, раздражайший мой, ты же математике обучен, так доложи непременно, как с рулеткой обойтись…

Секрет открывался просто. Михаилу Аркадьевичу нельзя было садиться за карты, пока шла борьба с ними, а играть хотелось. Но и просто так просаживать деньги на колесе было жалко. Нужен был мудрый совет.

– Рулетка – совершенный математический механизм, – ответил Пушкин. – Сбалансированный в себе. В некотором смысле гениальное изобретение. Рулетку нельзя обыграть.

– Но ведь как-то можно?

Если Эфенбах вцепился, то не отпустит, пока не получит свое.

Пушкин изложил математические законы выигрыша, которые были констатированы чистым анализом теории вероятности. Их было всего два. Первый: закон количества, по которому относительное отклонение от равенства каждого из равных шансов с продолжением игры стремится к нулю. Второй закон: закон рядов, по которому число более длинных рядов каждого из равных шансов в два раза меньше числа менее длинных рядов. Этот закон в том, что ряд из тринадцати одинаковых ставок на цвет или чет-нечет выпадает раз в месяц, ряд из шестнадцати – раз в год, а из двадцати – раз в десять лет непрерывной игры.

– Используя эти два закона, теоретически можно было бы выиграть, – продолжил Пушкин.

– Но как? – спросил Михаил Аркадьевич, запутанный математической абракадаброй.

– Можно было бы выиграть, если бы не третий закон теории вероятности: закон отклонений. То есть закон полной случайности выпадения номеров и цвета. Его нельзя ни сформулировать, ни описать формулой. Поэтому результат один: никаких шансов на выигрыш.

– Вот оно, как кулебяку с угла заворачивать, – проговорил глубоко потрясенный начальник сыска. И чуть было не потянулся за шустовским. – Но как же быть, Алексей?

– Используйте системы игры.

– Это какие же?

Пушкин собрал все терпение, какое у него имелось.

– Они различные, – сказал он. – Система d’Alambert: добавление по одной монете на следующий удар. Когда выигрывают, ставят в следующий удар на одну монету меньше, чем в последний раз… Арифметическая прогрессия Martingales: удвоение или утроение ставки. Далее: играть на дюжины или колонны: когда одна долго не выходит – атаковать ее. Подвид этого варианта – играть на «траневерали» или полудюжины. Играть на два сегмента, мысленно разделив колесо на две части, и ставить только в один сегмент. Играть на финал – так называемая русская игра: разделяя все 37 цифр (включая 0) на 10 разрядов, получим, что оканчивающихся на 0, 1, 2, 3, 5, 6 – семь разрядов и по четыре цифры в каждом разряде. И три разряда по три цифры в каждом. Вычеркиваем выпавшие, атакуем невыпавшие. В прогрессии… Игра на каре: отмечаем выпавшие, атакуем невыпавшие… Более простые: ставка на цвет, который перед этим вышел, называется La gagnante. Ставка на цвет, который только что проиграл, или La perdante. Есть еще ставка на цвет, который выиграл в предпоследний раз, то есть L’avant derniére… Или…