– Да, правда, – говорю я. – И я думаю, ты приберегал его для меня.

Его лицо вытягивается. Он неловко ерзает, будто вспоминая. Но интересно, помнит ли он каждое слово, каждый жест, каждый нюанс? Как помню я. Я с головой погружаюсь в воспоминания…

– Я видела тебя сегодня в местных новостях, – сказала я тогда, не успел он еще снять пальто. – В репортаже о торговых центрах. Ты был на заднем плане, а потом мелькнул и на переднем. – Я заметила, как он побледнел. – Твоя рука лежала на плече какой-то девушки. Она выглядела очень милой.

– Не понимаю, о чем ты, – отозвался он. – С какой стати мне быть в торговом центре?

– Забавно, что ты именно это сказал… Мне вот тоже интересно. Но это определенно был ты. Ну, или ты, или мужчина, притворяющийся тобой, в твоей куртке цвета хаки, оранжевых кроссовках и с твоим лицом!

Гарри стоял передо мной в куртке цвета хаки, в оранжевых кроссовках, и его лицо застыло.

– Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть, Дженнифер, – произнес наконец он. Плохой знак.

Он называл меня по имени, только когда злился.

Он снял пиджак и бросил его на перила лестницы.

– Я имею в виду, каковы были шансы на это? Это же просто местные новости. В любом случае она никто. Просто знакомая по работе, с которой мы подружились. Я бы рассказал тебе о ней, но у меня нет времени на разговоры.

– Ты серьезно?

– Да.

– Тогда нам надо найти время поговорить, – сказала я.

И мы поговорили. Гарри уверял меня, что он и Мелисса – ее имя всплыло довольно быстро – на самом деле не более чем друзья.

– Мужчины и женщины не могут быть друзьями, – возражала я. – Потому что секс всегда мешает.

– Это просто идея из долбаного фильма, – парировал он.

– Ладно, – сказала я. – Да, мне нравится этот фильм. И мне просто грустно, что ты думаешь, будто у нас никогда нет времени поговорить.

– Ну, это не так.

– Что ж… ты хочешь расстаться?

– Нет. Нет! Вовсе нет, – ответил Гарри – воплощенная невинность. – Если только… ты не хочешь.

Вот так он себя и выдал.

Он засунул руки в карманы и начал расхаживать по комнате:

– Значит, ты этого хочешь? Расстаться?

Ну, это была моя реплика, верно? Потому что это именно то, чего он хочет, просто не может сказать. Это будет означать, что он виноват, а ни один мужчина не желает оказаться виноватым. Так что теперь я окончательно убедилась, что права насчет Мелиссы, и мне захотелось покончить со всем этим сразу.

Что я и сделала – облегчив ему задачу. Я сказала, что да, возможно, он прав, у нас нет времени на разговоры, и, возможно, это симптом умирающих отношений. Наверно, подсознательно мы избегали искренней беседы, потому что боялись, что она закончится слезами.

Гарри молча слушал, поэтому я продолжила и дала ему зеленый свет на выход из отношений. И добавила, что, если он захочет стать Мелиссе больше, чем «просто другом», – пусть так и поступит.

Он ответил, что это совсем не то, чего он хочет, и он не понимает, почему я давлю на него.

– Вовсе нет. Но я не могу избавиться от ощущения, что за этой вашей дружбой кроется нечто большее, чем ты говоришь.

– Что ж, ты ошибаешься.

– Разве это так важно? Я ведь права насчет того, что между нами все кончено. Не так ли?

– Да, – произнес Гарри, и мое сердце екнуло. – Определенно это именно то, чего ты хочешь.

И он повернулся ко мне спиной, как бы подчеркивая, что это мое решение и теперь я прошла точку невозврата.

Мы попытались нормально провести вечер, притворившись, будто все в порядке, и что мы все еще близки, и что мы вполне зрелые люди, способные продолжить серьезный разговор утром, но через некоторое время он сказал:

– Наверно, мне лучше пойти домой. В смысле, зачем тянуть? Мне просто нужно было, чтобы ты мне доверяла.

И он надел свою куртку цвета хаки и ушел.

Вот так я загнала себя в угол и сама закончила нашу историю, самоустранившись из его жизни. Через месяц я услышала, что он сошелся с Мелиссой.

– Не расстраивайся, Салли, – говорит Гарри сейчас. – Какое значение это имеет теперь? Мы здесь, не так ли?

– Типа того, – отзываюсь я. – Но мне нужно поговорить об этом. Чтобы разобраться в своих мыслях.

– Понимаю, – кивает он. – Но я честно думал, что ты хотела расстаться. Может, я тупил, но именно так истолковал твои слова. Прости, что неправильно понял намеки. – Похоже, он искренне сожалеет. Он потирает лоб и вздыхает. – Сидеть здесь сейчас и разговаривать об этом как-то нелепо, разве нет? Я ощущаю себя… таким глупцом. После твоего письма я почувствовал себя ужасно.

– Я написала это не для того, чтобы ты чувствовал себя ужасно. Я хотела, чтобы ты узнал, вот и все.

Гарри дергает плечом.

– Мне очень жаль. Поверь, мне никогда еще не было так жаль.

– Мне тоже, – говорю я. – Не знаю, почему я так боялась бороться за тебя, сказать, как сильно я переживала. Наверное, я не хотела выглядеть глупо, и все же ты прав, посмотри на нас сейчас.

Он печально кивает.

– Так ты на самом деле хотела бороться за меня?

– Да. Но мне хотелось, чтобы и ты за меня тоже боролся.

– О Боже. – Он проводит рукой по моей щеке и подбородку. Жест такой нежный, что причиняет боль.

Я тысячу раз представляла этот момент, еще задолго до болезни, но никогда не думала, что Гарри может быть таким теплым и чувствительным, как сейчас.

Официант приносит наши напитки, и Гарри протягивает мне коктейль.

Потом поднимает свой бокал:

– За старых друзей.

– За старых дураков, – уточнила я. Он смеется, и мы выпиваем.

Мой язык немедленно щиплет.

– Вон там горшок с цветком, – показывает Гарри.

– Думаешь, стоит?

От его глаз разбегаются лучики грустной улыбки. Он устраивает небольшую сценку, выливая мой коктейль в цветочный горшок, и возвращается.

– Моя тетя тоже не умела пить. Это многого тебя лишает, разве нет?

С винирами или без, но он все еще был мне близок. Каким-то образом он угнездился прямо в моем сердце. И кажется, никогда его не покидал. Как некоторым людям такое удается? Занимать места, которые они необязательно заслужили.

– Ну, – снова заговаривает Гарри, наливая мне воды, – как поживают твои подруги?

– Оливия – отлично. Она выходит замуж.

– Это же крышесносное известие!

– Она очень счастлива.