Однако девушка понимала, что её любимый в смертельной опасности, и что времени на спасение осталось совсем чуть-чуть.

Вернита торопливо спустилась на первый этаж, открыла окно, выходящее в сад, и спрыгнула на мягкую траву.

Петляя между цветочных клумб, она побежала к калитке в стене, выходящей прямо на Елисейские Поля.

Через эту самую калитку надеялся император сегодня вечером явиться во дворец на свидание с приглянувшейся ему девушкой.

Над Парижем сгустились тяжёлые тучи; накрапывал дождь.

Вернита осторожно оглянулась — нет ли поблизости кого-нибудь из окружения принцессы Полины — и бросилась бежать.

Только сейчас она заметила, что все ещё держит в руках синий бархатный плащ принцессы.

«Девушка, бегущая под дождём в одном тонком домашнем платьице, выглядит подозрительно», — думала Вернита, и она набросила плащ на плечи.

Накинув на голову капюшон, отороченный горностаем, Вернита изо всех сил припустила к жилищу графа.

Какая удача, что она знала расположение этого дома!

Массивный особняк, окружённый позолоченной решёткой, как и говорил в тот вечер граф, представлял собой весьма внушительное зрелище.

Но сейчас Верниту не интересовали архитектурные красоты. Она схватила дверной молоток с серебряной ручкой и что есть силы заколотила им в дверь.

Дверь открылась почти сразу. На пороге стоял лакей в красной с золотом ливрее — цветах Клермона.

— Мне нужно увидеть графа Акселя де Сторвика, — задыхаясь от быстрого бега, выпалила Вернита.

— Месье граф ожидает вас, мадам?

Вопрос был задан очень вежливо — очевидно, на лакея произвёл впечатление роскошный плащ Верниты.

— Пожалуйста, передайте месье Сторвику, что мадемуазель Бернье срочно хочет его видеть!

Лакей, видимо, по её лицу и голосу понял, что дело серьёзное — он жестом пригласил её внутрь и ввёл в небольшой салон.

Салон был обставлен с большим вкусом, но Вернита заметила, что ему далеко до подавляющей пышности резиденции принцессы Полины.

Он был обставлен старинной уютной мебелью; обивка на ней вытерлась и пожелтела. По стенам висели портреты предков виконта де Клермона, каждый из которых внёс свой вклад в историю Франции.

Но Вернита не могла рассматривать портреты. Сейчас она думала только о графе и угрожающей ему опасности.

Сердце её отчаянно колотилось, руки дрожали. Девушка скрестила руки на груди, но дрожь не унялась. Ей казалось, что тайная полиция уже получила ордер на арест… уже идёт по следу… чёрный зловещий экипаж уже подъезжает к дому…

Дверь открылась, и на пороге салона показался граф. На лице Акселя де Сторвика читалось изумление.

— Вернита! — воскликнул он. — Почему ты здесь? Что случилось?

Вернита бросилась к нему и упала в его объятия.

— Император узнал, что ты — не тот, за кого себя выдаёшь, — торопливо заговорила она. — Тебя могут арестовать в любую минуту! Уезжай из Парижа! Не медли!

— Что? Вернита, что ты говоришь?

— Я подслушала разговор императора с принцессой — он рассказывал сестре, что поручил Фуше собрать о тебе сведения. Клерк из шведского посольства сообщил, что ты регулярно посылаешь курьеров в Швецию, и это вызвало у Фуше подозрения. Клерк сейчас находится в полиции, и неизвестно, что ещё он расскажет…

Несколько секунд граф молча смотрел на Верниту. Затем наклонился и поцеловал её в лоб.

— Спасибо тебе, родная!

Он отворил дверь и громко позвал лакея.

— Немедленно пришлите ко мне Анри!

— Certainement, Monsieur le Comte![5]

Граф снова закрыл дверь.

— Ты права, я должен покинуть Париж, — заговорил он, — а тебе я невероятно благодарен за то, что ты спасла мне жизнь.

Вернита подняла полные слез глаза и прошептала:

— Пожалуйста… возьми меня с собой!

— Не могу, — ответил граф. — Мне придётся бежать из Франции тайком: если тебя схватят со мной, для тебя это будет очень опасно.

— Ты не понимаешь! Ведь я… я англичанка!

— Англичанка? — воскликнул граф.

— Когда началась война, мы с родителями жили в Париже.

— И вы скрывались, чтобы не попасть в тюрьму! — воскликнул граф. — Как я сразу не догадался? Конечно, это же все объясняет!

— Так ты возьмёшь меня с собой? — робко спросила Вернита.

Она заметила, что граф колеблется, и поспешно добавила:

— Я не могу оставаться у принцессы! Ты знаешь, император… он хочет встретиться со мной сегодня вечером… он велел мне ждать его в главной спальне, где ты… застал нас вчера.

— Будь он проклят! — прорычал граф. — Хорошо, ты поедешь со мной!

Дверь отворилась, и в салон вошёл маленький человечек.

— Месье, вы посылали за мной?

— Да, Анри, мы должны ехать немедленно! — обратился к нему граф. — Ищейки Фуше идут за мной по пятам!

— Все готово, месье. Я отнесу чемоданы в экипаж, и вы можете ехать.

— Спасибо, Анри.

Слуга вышел. Вернита вопросительно взглянула на графа.

— Мы с Анри подозревали, что подобное может случиться в любую минуту, — объяснил он. — Любовь моя, ты уверена, что готова мне довериться?

— Я знаю только одно: лучше умереть, чем жить без тебя!

Граф заключил Верниту в объятия. Он целовал её нежно, медленно, страстно, словно утверждал свои права на неё этим поцелуем.

Затем, взяв девушку под руку, он вышел вместе ней в холл.

Лакей подал графу плащ, шляпу с высокой тульёй и перчатки. Граф взял Верниту за руку, словно ребёнка, и вывел чёрным ходом на задний двор, где располагались конюшни.

Двое конюхов запрягали в фаэтон пару лошадей, ещё один поднимал съёмную крышу. Лакей помогал Анри привязывать к задней площадке чемоданы.

Граф усадил Верниту и заботливо укрыл ей колени пледом. Сам он сел рядом и взялся за волок, Анри вспрыгнул на запятки, и через несколько минут экипаж уже ехал по узкой улочке, огибавшей Елисейские Поля.

Все произошло так быстро, что Вернита едва могла перевести дух, когда фаэтон свернул на широкую улицу и помчался по направлению к Буа.

— Мы успеем? — нервно спросила она.

Это были первые слова, произнесённые с той минуты, как они покинули особняк Клермона.

— Сделаем всё, что в наших силах! — ответил граф на безупречном английском.

Вернита ахнула от удивления.