— Да, сэр.

— Лейтенант Даллас, детектив Пибоди, — сказал Айкон, — мой сын Бен.

— Уилфрид Б. Айкон-третий, — торжественно объявил мальчик, распрямляя плечи. — Бенджамин — это мое второе имя. А вы полицейские.

Хорошо зная свою напарницу, Пибоди приняла удар на себя.

— Точно. Мы очень сожалеем, что так получилось с твоим дедушкой, Бен, и мы пришли поговорить с твоим папой.

— Кто-то убил дедушку. Его закололи прямо в сердце.

— Бен…

— Они знают. — Бен с досадой повернулся к отцу. — И теперь они будут задавать вопросы, собирать доказательства и пойдут по следу. У вас есть подозреваемые? — спросил он.

— Бен, — Айкон заговорил мягче и обхватил рукой его плечики. — Мой сын не хочет следовать семейной традиции и становиться врачом. Он надеется стать частным сыщиком.

— У копов слишком много всяких правил, — объяснил мальчик. — А частные сыщики могут нарушать правила, они зарабатывают кучу денег и знакомы со всякими сомнительными типами.

— Он любит детективные книжки и игры, — добавил Айкон с легкой усмешкой, в которой, как показалось Еве, промелькнула гордость за сына.

— А если вы лейтенант, значит, вы можете всеми командовать и на всех кричать и все такое.

— Да, — Ева почувствовала, как ее губы невольно вздрагивают в улыбке, — эта часть мне нравится.

В коридоре послышался шум торопливых шагов, и в дверях появилась Авриль. Лицо у нее было виноватое.

— Бен! Извини, Уилл, он от меня сбежал.

— Ничего страшного. Бен, вернись с мамой в столовую.

— Но я хочу…

— Никаких споров.

— Бен. — Голос Авриль прозвучал негромко, но дело свое сделал: Бен опять повесил голову и, волоча ноги, вышел из комнаты. — Извините за беспокойство. — Авриль улыбнулась одними лишь губами, но не глазами, и удалилась.

— Мы решили оставить детей дома на несколько дней, — объяснил Айкон. — Пресса не признает траура и не щадит невинность.

— Он у вас настоящий красавчик, доктор Айкон, — вставила Пибоди. — Весь в мать.

— Да, он похож на Авриль. И наша дочь тоже. — Его улыбка потеплела, стала искренней. — Удачное сочетание ДНК. Что вы хотели узнать?

— У нас есть вопросы относительно информации на дисках, которые мы взяли в домашнем кабинете вашего отца.

— А в чем дело?

— Данные были зашифрованы.

Его лицо почти незаметно, но радикально изменилось: недоумение в глазах уступило место шоку, тотчас же подавленному и замаскированному под легкое любопытство.

— Непосвященным медицинские записи часто кажутся шифром.

— Это верно. Нам удалось расшифровать данные, однако их содержание по-прежнему вызывает недоумение. Мы установили, что ваш отец делал записи по ходу наблюдения за пятью десятками пациентов. Все это были женщины в возрасте от позднего отрочества до совершеннолетия.

Лицо Айкона оставалось непроницаемым.

— Да?

— Что вам известно об этих пациентках… об этих процедурах, доктор Айкон?

— Не знаю. — Он развел руками. — Что я могу сказать не прочитав этих записей? Я не был в курсе всех дел моего отца.

— Судя по всему, здесь речь идет об особом проекте и ваш отец принял особые меры, чтобы держать его в секрете. Мне казалось, что его отрасль медицины — это восстановительная и пластическая хирургия.

— Так и есть. Более пятидесяти лет мой отец отдавал свои силы этой сфере и открыл путь…

— Мне известно о его достижениях. — Ева заговорила нарочито резко. — Но сейчас речь о другом. О его работе вне той сферы, в которой он публично прославился. О его побочных интересах, доктор Айкон. О работе, связанной с тестированием и обучением молодых женщин.

— Боюсь, я не понимаю.

Ева вынула из сумки одну из распечаток и передала ему.

— Может быть, это вам кое-что прояснит?

Он откашлялся, просмотрел страницы.

— Боюсь, что нет. Вы говорите, что нашли это на диске в его домашнем кабинете?

— Совершенно верно.

— Возможно, материалы кого-то из коллег. — Айкон поднял голову. — Я не вижу здесь никаких указаний на то, что эти записи принадлежали моему отцу. Они очень отрывочны. Да, перед нами некий научный эксперимент, тут сомнений быть не может. Но я, честно говоря, не усматриваю здесь связи с вашим расследованием.

— Это мне решать, что здесь имеет связь с моим расследованием. Дискеты находились у вашего отца, в них содержатся сведения о пяти с лишним десятках молодых женщин, чья личность не установлена, но они подвергались испытаниям и оценкам, иногда — хирургическим операциям, на протяжении нескольких лет. Кто они, доктор Айкон? Где они?

— Мне не нравится ваш тон, лейтенант.

— Мне часто приходится это слышать.

— Я полагаю, эти женщины являлись членами испытательной группы добровольцев, заинтересовавшей моего отца. Если бы вы имели представление о восстановительной хирургии, вы бы поняли, что человеческое тело это не черный ящик, в котором заключен некий приз. Когда тело получает сильные повреждения, это влияет на мозг, на эмоции. Человеческий организм нужно рассматривать и лечить как единое целое. Пациент, потерявший руку в аварии, теряет больше, чем просто конечность, и его надо лечить от этой потери, надо учить и тренировать его, чтобы он приспособился к потере и смог вести счастливую, насыщенную жизнь. Возможно, мой отец заинтересовался этим проектом, потому что подобные эксперименты дают возможность понаблюдать за индивидами на протяжении ряда лет, когда они задействованы в испытаниях на разных уровнях.

— Если бы этот эксперимент проводился в вашей клинике, вам было бы об этом известно?

— Разумеется, мне было бы об этом известно.

— Вы были очень близки с отцом, — напомнила Пибоди.

— Да, мы были с ним близки.

— Мне кажется, если он был настолько заинтересован в этом проекте, что держал записи у себя в кабинете, он рано или поздно обсудил бы его с вами. Как отец с сыном, как коллега с коллегой?

Айкон начал было отвечать, но передумал и умолк на полуслове.

— Возможно, он собирался со мной поделиться. Теперь мне остается только гадать. Его я спросить не могу — он убит.

— Убит женщиной, — напомнила Ева. — Физически сильной и ловкой, как и те, что описаны на этих дискетах.

Она услышала, как он с шипением втянул в себя воздух, увидела шок и страх в его расширившихся глазах.

— Вы… вы действительно думаете, что одна из участниц этой группы тестирования убила моего отца?

— физически подозреваемая подпадает под описание большинства членов группы, чьи данные содержатся на этих дискетах. Рост, вес, телосложение. Предположим, кто-то из этих пациенток возражал против того, что здесь обозначено как «размещение». Вот вам и мотив. Это могло бы также объяснить, почему ваш отец согласился принять ее.