Вода в котелке закипела. Я запустил ложку в варево и проверил готовность овощей. Через мгновение положил внутрь куски леща и сел на место.

Берта продолжила:

— Мой отец иногда бьет мать. Приходит поздно ночью домой, когда все спят. Шатаясь, направляется к ней в спальню и начинает устраивать скандал. Они практически всегда спорят. Отец упрекает мать, что она женила его на себе. Что он не хотел, но ее родители заставили. Мама плачет, но терпит. Считает, что это временно и скоро он свыкнется, ведь она так сильно любит его. Иногда я смотрю на них и думаю, что никогда не выйду замуж. Просто не хочу жить, как живут они: все время в скандалах, упреках и взаимных оскорблениях.

Я ничего ей не ответил. Не потому, что не было, что сказать, а потому, что иногда приходили подобные мысли в голову. Однако если бы все-таки женился, то сделал это только с ней, с Бертой.

Берта тяжело вздохнула. Наблюдая, как вода в котелке закипает, она сказала:

— Я приезжаю сюда, в деревню, каждый год, чтобы не видеть этих скандалов. Как ссорятся у меня на глазах. Родители думают, что я еще маленькая и многого не понимаю. Но мне уже четырнадцать и я не ребенок. Просто тошнит от их конфликтов.

— Что бы ты сказала, если бы они развелись?

Она подумала немного и, пожав плечами, ответила:

— Я была бы этому рада. Осталась бы жить с матерью и изредка встречалась с отцом. Чем реже, тем лучше. Не хочу видеть его пьяные глаза. Может быть, после этого он взял бы себя в руки и изменился. Перестал пить.

Я порылся в рюкзаке и достал на свет маленький бумажный пакетик со специями. Лавровый лист, перец горошком и укроп. Все бросил в котелок и размешал.

Так как у меня с собой была только одна железная тарелка, я налил в нее готовую уху и протянул Берте.

— Ешь.

— А ты?

— Ну, я не настолько голоден. Вот, держи ложку и кусочек хлеба.

Она кивнула и принялась есть. Судя по ее довольному виду, уха удалась. Я перевернул в костре угли и снова посмотрел на нее.

Значит, и у нее не все в семье было гладко. Между нами многое было общим. Трудные отношения с родителями, зловредные сестры, желание быть свободным.

Отбросив рюкзак за спину, я лег на него и посмотрел на небо. Странная эта штука, жизнь. Не зная человека, ты думаешь, что у него все в жизни удачливее, чем у тебя. Но на деле может оказаться не так. Берта тоже страдала в своей собственной семье. Так же как и я, была одинока.

Она вдруг спросила:

— Ты планируешь всю жизнь посвятить сельской жизни?

— Нет, — честно признался я, — когда придет время, я перееду в город, чтобы поступить в Университет. Хочу быть успешным, чтобы никогда не вернуться сюда.

От дальнейших комментариев я решил воздержаться. Ей совершено ни к чему было знать, что творилось у меня в семье, а, тем более, что на душе.

— А я еще не решила, куда буду поступать. Никак не могу понять, что же действительно интересно. К чему душа лежит и что увлекает. Одно успокаивает, еще есть время подумать.

— Ты можешь выбрать что-нибудь попроще. Ведь ты — женщина, а значит, выйдешь замуж. Нарожаешь детей и будешь сидеть дома. Вся ответственность будет в руках твоего мужа. Значит, твоя самая главная задача, правильно выйти замуж.

Я смотрел на небо, а Берта смотрела на меня. Очень долго и внимательно. Не выдержав, я повернулся и посмотрел ей в глаза. Кажется, она что-то хотела сказать, но удержалась. В свою очередь, я тоже промолчал.

— Очень вкусная уха, спасибо.

Она поднялась и направилась к ручью вымыть тарелку. Необходимо было сменить тему. Когда Берта вернулась, я взял из ее рук тарелку и положил себе уху.

Чтобы разрядить обстановку, я спросил:

— Ты веришь в магию?

Она улыбнулась:

— Да, верю. Еще я знаю, что ты общаешься с местной ведьмой. Кажется, ее зовут Паучиха?

Кивнув, я поставил себе на колени горячую тарелку и ответил:

— Несмотря на свое прозвище, она очень добрая женщина.

— Согласна, но вот только прозвище очень страшное. Складывается впечатление, что там, — Нет у нее дома пауков, просто ее называют так, из-за ее домика. Внешняя отделка — из многочисленных веток деревьев. Издалека дом напоминает клубок паутины. Я знаю, что ей все равно, что люди говорят. Даже посмеивается над дурацким прозвищем.

— Странные у тебя знакомые.

Я лишь удивленно приподнял правую бровь.

— Странные? Про меня тоже можно сказать «странный». Однако тебе это не мешает общаться со мной. А колдунья, совершенно обычная женщина, готовая помочь любому нуждающемуся в ее помощи человеку. Если ты захочешь, я познакомлю вас, и ты сама убедишься в этом.

— Она умеет гадать и предсказывать?

Я заметил в ее глазах любопытство.

— Да, умеет.

— И она что-нибудь предсказывала тебе?

Я лишь кивнул, но обсуждать не стал. Ведь это предсказание касалось только меня, и я не был уверен, что все сбудется. Ведь из всего, что колдунья говорила тогда, еще ничего не исполнилось.

Берта задумалась.

— Мне очень интересно знать свое будущее, что ждет впереди, но я жутко боюсь идти к ведьме в лес. Вдруг она напустит порчу или еще хуже, проклятье.

Я чуть не поперхнулся. Что за бабские выдумки? Паучиха была не способна причинить вред подобным образом неповинному человеку. Это я знал совершенно точно.

— Она сделает это, если ты сама придешь к ней со злом. Но она на ровном месте не причинит вреда. Я знаю это абсолютно точно, потому как знаю ее с лучшей стороны, ведь колдунья спасла мне жизнь.

Сказав это, я прикусил язык, ведь взболтнул лишнего, но поздно. Удивлению Берты не было предела, и она поспешила спросить:

— Как это? Ты был ранен?

Я решил сказать неправду, дабы усмирить ее любопытство, которое сам возбудил ненароком.

— Меня укусила оса в горло, и я чуть не задохнулся. Она быстро сняла опухоль, и я смог дышать.

— Значит, это из-за этого ты почти год не разговаривал? Да и сейчас твой голос хриплый и глухой.

Кивнув, я отломил кусок хлеба и отправил его в рот. Берта не унималась:

— Я и не знала, что ведьма твой друг. В деревне всякие ходят слухи, одни невероятнее других. Но, слушая тебя, я понимаю, что все неправда. И все-таки я побаиваюсь колдунью.

— Так же как и все, ты страшишься неизвестного, — ответил я.

— Меня поражает, как ты спокойно ко всему относишься.

— Просто я не слушаю, что говорят другие, а доверяю лишь своим глазам и ушам. Поверь мне, так живется намного спокойнее.