– Спасибо, Поппи.

Теперь его голос мягкий. Почти как у ребенка.

– Но я думал, что у нас будет семейный вечер, – замечает Стюарт, когда я заканчиваю разговор. Его укоризненный тон меня раздражает. Его-то мать живет с нами! И хотя мы не справились бы без нее – Бетти тоже нуждается в нас. Так же, как отец нуждается во мне. У меня нет братьев или сестер, которые могли бы помочь.

– Я должна заботиться об отце, – отвечаю я. – Если хочешь, можешь поехать со мной.

Стюарт качает головой, будто это предложение нелепо.

– Завтра с утра я на дежурстве.

– Неужели ты совсем за него не волнуешься? – с упреком спрашиваю я.

– Волнуюсь, конечно. Но если бы он согласился на соответствующее лечение, с ним все было бы в порядке.

Я откладываю нож и вилку.

– Вероятно, у него деменция, Стюарт. Когда такое случается, голова у людей не та, чтобы принимать правильные решения.

– Или же он просто упрямец.

Стюарт никогда не любил моего отца – после того как случайно услышал его фразу, обращенную ко мне. Когда я их только познакомила, отец сказал: «Этот твой новый парень не такой весельчак, как прежний».

«Какой еще прежний?» – потребовал ответа Стюарт, но я отмахнулась от его ревности, пробормотав: «Да там один, встречались недолго», – даже не назвав Мэтью по имени. Я не чувствовала себя тогда достаточно уверенной, чтобы вдаваться в наши отношения. И с тех пор не представлялось подходящего времени упомянуть об этом.

Это произошло много лет назад, но Стюарт из тех мужчин, которые затаивают обиду, если чувствуют, что ими где-то пренебрегли. Бетти предупреждала меня об этом в самом начале. «В этом отношении он немного похож на своего отца», – шепнула она. Сама я такого не замечала. Джок умер, когда девочки были совсем маленькими, еще до того, как я успела узнать его получше. Однако я чувствовала, что он был скрытным человеком.

– Как ты можешь такое говорить? – возмущаюсь я. – Я бы не сказала так о твоей матери.

– Это потому, что она добрая и много делает для детей. Твой отец никогда особо ими не интересовался.

Я бы объяснила это тем, что отец боялся сближаться с кем-либо после того, как мама ушла. У Стюарта нет права критиковать его. Он понятия не имеет, каково это – происходить из разрушенной семьи. Не понимает, как ему повезло, что у него такие родители. Я не могла бы обойтись без Бетти. Не только потому, что она нам очень помогает, но и из-за того, что я по-настоящему люблю ее.

Домой мы едем в молчании. «А Мэтью бы меня понял», – думаю я. Он тот, кто утешал меня, когда мои родители расстались. Ездил со мной навещать отца и даже водил его в паб, чтобы «подбодрить». Они хорошо поладили.

Я пытаюсь забронировать номер в отеле, в котором обычно останавливаюсь в Уортинге, но мест нет – там, кажется, конференция, как и в двух других.

Я иду в ванную. Снова достаю свой телефон. «Не надо!» – убеждаю я себя. Но ничего не могу с собой поделать.

«Как у тебя дела? Я немного психую. У отца кое-какие проблемы, и мне нужно сегодня вечером навестить его. Я не могу заночевать у него, потому что в комнату для гостей даже не войти из-за хлама, который он накопил за годы! Сейчас пытаюсь найти в Уортинге отель, в котором еще остались места».

В конце, стараясь, чтобы сообщение выглядело немного небрежно, в манере «просто хотела поделиться с другом», я добавляю смайлик, закатывающий глаза.

Ответ приходит почти сразу:

«Бедняжка. Вообще-то я ночевал там однажды. До сих пор помню название отеля. Хочешь, я наведу справки для тебя? У меня есть несколько свободных минут. Сандра задремала, храни ее Господь».

Какой заботливый. Я чувствую облегчение (и немного ревность, по какой-то нелепой причине) из-за того, что он упомянул Сандру. Это делает наш «разговор» открытым и честным. Каким он, конечно, и является. Тем более что на самом деле мы не разговариваем. Текстовые сообщения более непринужденны. По-моему, в наши дни голосовые звонки приберегаются для важных бесед. А эта не такая. Или такая?

В течение минуты ничего не происходит. Затем появляется ответ:

Далее следует ссылка на сайт отеля.

Неожиданно кто-то стучит в дверь.

– Ма-ам! – Это Мелисса. – Мне нужно в туалет, а в другом бабуля. Ты там надолго?

– Почти закончила! – отзываюсь я, поспешно сохраняя номер Мэтью в своих контактах и засовывая телефон в карман. Место в отеле я забронирую позднее.

Я выхожу, убеждая себя, что не сделала ничего плохого. Просто пообщалась с другом, который мне помог.

Крови было так много, что доктор вызвал скорую. Меня вынесли на носилках, и все соседи высыпали на улицу поглазеть. Это казалось нереальным, будто происходило с кем-то другим.

– Я тоже хочу поехать! – заявил Джок, пытаясь влезть вслед за мной.

– Боюсь, здесь нет места, сэр.

Лицо Джока побагровело от ярости.

– А я сказал, что поеду! Я ее муж.

– Правила есть правила, сэр. – Водитель практически перегородил ему путь. В представлении Джока, никто не смел с ним так поступать. – Я дам знать в больнице, что вы приедете.

Двери захлопнулись.

– Не волнуйтесь, – произнес добродушный санитар, сидевший рядом со мной и щупавший мой пульс. – Скоро мы выясним, что с вами.

Когда мы доехали, огромная гигиеническая прокладка, которую мне дали, промокла насквозь.

– На мой взгляд, дорогая, – сказала одна из медсестер, – у вас угроза выкидыша.

– Нет! – выдохнула я. – Я не могу потерять ребенка! Просто не могу.

У одной девушки на фабрике случился выкидыш. Она тоже была на третьем месяце. Это произошло в прошлом году, и она до сих пор не могла забеременеть снова.

Сестра успокаивающе сжала мою руку:

– Может, и нет. «Угроза» – это еще не значит «непременно». Я наблюдала других пациенток, которые потеряли больше крови, чем вы, и дальше их беременность протекала в полном порядке. Мы скоро все выясним, когда доктор осмотрит вас.

Передо мной забрезжил луч надежды.

– Вы принимаете какие-нибудь таблетки? – продолжила сестра.

– Нет.

– Вы с мужем накануне занимались сексом?

Я кивнула, и у меня пересохло во рту, пока я смотрела, как она что-то записывает.