Начать с того, что мисс Бристоу не отличалась молчаливостью. Жизнь свою она посвятила благотворительности, но и одного взгляда на нее хватало, чтобы охарактеризовать ее как болтливую ханжу. Сидевший за столом рядом с ней Бен Гудмэн слушал ее с заслуживающим восхищения терпением, но и он не смог скрыть облегчения, когда Бобби отвлекла его каким-то вопросом. Нимало не обескураженная этим мисс Бристоу переключилась на сидевшего с другой стороны сэра Рэджинальда, и Дэйзи заметила, как остекленели его глаза, когда на него обрушился словесный потоп.

Бедняга Филипп тем временем подвергался допросу со стороны леди Валерии, которую интересовали его родители, его образование и его перспективы. Она ни разу не припомнила конфликт с его матерью, хотя, если подумать, для нее подобные житейские ситуации были в порядке вещей. К некоторому удивлению Дэйзи, ее сиятельство не спросила его о причинах приезда в Окклсуич. Или она решила, что причиной этого являлась Дэйзи, или боялась, что это имеет какое-то отношение к убийству.

Хорошие манеры и легкий характер помогли Филиппу одолеть это испытание, однако, когда ему удалось повернуться к Дэйзи, у той сложилось впечатление, что ему не терпится достать платок, чтобы вытереть лоб.

– Скажи, это в Греции жило чудовище, которое расплавляло своих жертв, превращая их в лужицы? – шепотом спросил он.

– Спроси Бена, он спец по этой части. Но я помню только Феба, бога солнца. Это он расплавил воск, которым скреплялись крылья Икара.

– А, да. Эту историю я помню, – довольно вздохнул Филипп.

После обеда, когда они следом за леди Валерией и дамами Бристоу перемещались в студию, Бобби пригнулась к уху Дэйзи.

– Ты и правда не хочешь выходить за мистера Петри? – спросила она. – Вы так хорошо смотритесь вдвоем. Будь я на твоем месте, ни за что бы его не упустила.

– Попробуй, вдруг получится.

– Ох нет, я не это имела в виду. Просто каждый раз, когда я вижу мисс Бристоу, мне становится страшно, что я могу кончить как она.

– У нее самой вид весьма довольный, – задумчиво заметила Дэйзи. Она не сомневалась в том, что ни за что не превратится в мисс Бристоу, даже если не выйдет замуж. Вот если бы ей пришлось жить с матерью – тогда другое дело. А если бы она осталась в Фэйракре после того, как туда переехали богатые, благонамеренные ископаемые Эдгар с Джеральдиной, это стало бы практически неизбежным. Жутковатая мысль!

Оставшаяся часть вечера прошла на редкость скучно. У Филиппа с Беном нашлись общие армейские знакомые, но он уехал так быстро, как только позволяли приличия, да и Бристоу задержались ненамного дольше его. Дэйзи уже совсем было собралась пожелать всем доброй ночи и отправиться спать, когда Моуди объявил, что с ней желает поговорить по телефону мистер Петри.

Она поспешила в длинную залу. Уж не нашел ли он новые улики? Или общение с леди Валерией так подействовало на него, что он решил завтра же с рассветом бежать из Окклсуича? Догадки сменяли друг друга, пока она закрывала за собой дверь чулана. Как ни сопротивлялась она его приезду, теперь, когда он здесь, Дэйзи предпочла бы, чтобы он остался.

– Филипп? Что случилось?

– Твой приятель приехал. Утром об этом станет известно каждой собаке, но он просил позвонить тебе, чтобы не будоражить местных раньше времени. В общем, вот он.

Дэйзи улыбнулась. Как бы ни недолюбливал Филипп Алека, он сделал все, как просил детектив.

– Мисс Дальримпл? – Одного звука его усталого голоса хватило, чтобы она сразу почувствовала себя спокойнее.

– Добрый вечер, мистер Флетчер. Поскольку вы здесь, надеюсь, я правильно сделала, что позвала вас на помощь?

– Надеюсь, да. Однако мне до сих пор почти ничего не известно о причинах, побудивших вас сделать это. Мне хотелось бы побеседовать с вами, прежде чем я отправлюсь завтра на встречу с местным начальством. Вы могли бы заглянуть утром ко мне в гостиницу?

– В восемь пойдет? Я позавтракаю с вами. Я рада, что вы приехали, – добавила Дэйзи. – Пусть воспринимает это как хочет, в профессиональном плане или личном.

Она повесила трубку. Кажется, это Ви говорила, что женщина не должна выходить замуж за мужчину, не узнав предварительно, как он ведет себя за завтраком, верно? Обыкновенно это выясняется где-нибудь в гостях, но Алек не из тех людей, кого часто приглашают в гости.

Но ведь она же не думает о том, чтобы выйти за него. Это все Бобби с ее разговорами о браке виновата. Дэйзи отмахнулась от назойливой мысли и принялась вместо этого обдумывать, что скажет Алеку завтра утром.

Она вдруг с ужасом сообразила, что не может объяснить свою веру в невиновность Оуэна ничем, кроме собственной интуиции.

Наутро Дэйзи отправилась в «Чеширский сыр» под красным зонтиком с массивной, похожей на античную колонну ручкой. Под дождем деревушка казалась гораздо менее живописной. Более того, одинаковые коттеджи придавали ей какой-то стерильный вид, хотя людей на улице, несмотря на дождь, оказалось больше, чем в день ее приезда. Наверное, даже выделяющаяся из общего порядка деталь вроде крыши из черепицы или камыша, а не плитняка, грядка лука в палисаднике, да что там, даже кирпичный дом Георгианской эпохи – все, пожалуй, пошло бы на пользу деревенскому пейзажу. По крайней мере деревянный фахверк гостиницы был настоящий, не бутафорский, если судить, конечно, по волнистому абрису карниза, искривленным балкам и ступеням, спускавшимся от входа в вестибюль.

Закрывая зонтик на крыльце, Дэйзи услышала, как церковные часы бьют восемь. Точно вовремя. Что ж, профессиональное начало для разговора, в ожидании которого она до странного переволновалась. На всякий случай она коснулась рукой кармана, в котором лежало несколько сложенных листов бумаги.

Алек и Филипп, жгучий брюнет и выцветший блондин, уже сидели в маленькой столовой. Филипп явно ощущал себя не в своей тарелке. Вне всякого сомнения, дружеские отношения Дэйзи и Алека ставили его в неловкое положение.

Из остальных трех столов занят оказался только один. За ним сидел в одиночестве худой, небрежно одетый человек, в котором Дэйзи мгновенно распознала типичного обитателя Челси. Чуть длиннее, чем принято, остриженная, нарочито растрепанная шевелюра, зеленый вельветовый пиджак, мятый галстук и отрешенный вид, намекающий на внезапный приступ вдохновения: должно быть, тот самый поэт, про которого говорил Филипп.

При виде Дэйзи Алек встал и отодвинул для нее стул. Филипп тоже неуверенно поднялся. Неуверенность его проистекала, правда, не только из неловкости положения, но и оттого, что он явно не совсем еще проснулся. Зато Алек, уступавший ему ростом, но превосходивший шириной плеч, был бодр, как всегда, и его серые, наблюдательные глаза улыбались, когда он желал ей доброго утра. Ее волнение как-то разом улеглось, и она, садясь, улыбнулась ему в ответ.

– Доброе утро, джентльмены.

– Я собирался перехватить вас на машине по причине дождя, – сказал Алек, – но мистер Петри объяснил, что мы, скорее всего, разминулись бы с вами, потому что вы ходите через сад.