Кийск понял, что по крайней мере одного недоброжелателя на корабле он себе обеспечил.

Если с инспектором у Кийска отношения сразу же не сложились, то для подчиненных лейтенанта Браса он за время полета стал почти своим. Некоторая доля осторожности в общении с ним сохранялась у десантников только по той причине, что никто на корабле не знал, зачем с ними летит эсбэшник. Предположения высказывались разные, но ни одно из них так и не закрепилось в качестве общепризнанной версии.

Кийск же то и дело ловил себя на том, что, общаясь с десантниками, он почти непроизвольно пытался угадать, кто же из них отправился в полет по приказу Штраггратерна. Ребята были далеко не новички, но во взводе, сформированном всего за неделю до старта, только двое знали друг друга прежде.

Кийск почти сразу же отвел кандидатуру лейтенанта Браса, – командиру взвода и без того забот хватало. К тому же секретному агенту проще было затеряться среди рядового состава. Из оставшихся девяти кандидатов на роль агента можно было выбирать любого.

За дни полета Кийск в неутомимой жажде деятельности, компенсируя месяцы вынужденного безделья, облазил все помещения на корабле. Рейдер «Гремящий», на котором летал Кийск, принадлежал к той же серии, что и «Странник», и его устройство Иво знал как свои пять пальцев, – в Отряде галактической разведки каждый должен был уметь делать все.

Вскоре десантники перестали напрягаться и обрывать разговор при появлении Кийска. Его приняли. Кийск проводил время на командном посту, сверяя вместе с вахтенными курс корабля. Сикихаро Сато, считавшийся на корабле непревзойденным штурманом, приходил в восторг от умения Кийска читать карты с полувзгляда, словно все они были отпечатаны у него в голове и требовалось только вспомнить нужную страницу. Луи Лавалю Кийск помогал перебирать двигатели вездеходов. Вместе с Андреем Шагаловым и Чейном Мастерсом часами просиживал в арсенале, разбирая оружие и выверяя прицелы трассеров.

Но, пожалуй, больше всего времени Кийск проводил в небольшом тренировочном зале, возвращая силу и форму размякшей за время вынужденного безделья мускулатуре.

Триумфальным стал для Кийска день, когда в тренировочном зале, на глазах почти всего взвода, за исключением вахтенных, он сумел устоять в поединке против чернокожего великана Ино Кабонги.

Кийск и прежде с интересом наблюдал рукопашные поединки десантников, в которых существовало единственное правило: избегать членовредительства. В остальном допускались любые приемы и удары. Однако принять участие в схватке сам он не решался, сомневаясь в своей физической готовности. Однако, когда Кабонга наполовину в шутку спросил, не желает ли он попробовать, отказаться не смог. Отказ был бы расценен присутствовавшими как поражение.

Обнаженные по пояс Кийск и Кабонга вышли к центру зала. Черная, поблескивающая, как антрацит, кожа Кабонги, который только что перед этим уложил на пол Чейна Мастерса, лоснилась от пота. Он был почти на голову выше Кийска, и тот отлично понимал, что в ближнем бою ему против Кабонги долго не выстоять. Кийск повел позиционную борьбу, что явно не вызвало одобрения у зрителей. Время от времени они обменивались дальними ударами, однако Кабонга постоянно пытался обострить схватку. Кийску удалось дважды уйти от опасных захватов Кабонги, но, пропустив пару сильных прямых ударов в грудь, от которых у него перехватило дыхание, Иво понял, что, затягивая поединок, он окончательно теряет какие-либо шансы на победу. Физически Кабонга был подготовлен гораздо лучше его и выглядел все таким же свежим, как и в начале схватки. Кийск же чувствовал, как в отвыкших от постоянных нагрузок мышцах скапливается сковывающая движения усталость.

Кийск постарался сконцентрировать все свои силы и волю для одного решительного броска. Сейчас он либо собьет с ног Кабонгу, либо сам окажется на полу. Кийск кинулся вперед, охнул, получив от Кабонги резкий прямой удар в солнечное сплетение, согнулся пополам, уходя от черной руки, пытающейся захватить его шею, и, сделав короткий шаг в сторону, ударил локтем по ребрам открытого левого бока противника. Кабонга едва заметно качнулся. Используя эту его почти неуловимую, секундную потерю равновесия, Кийск толкнул его плечом и одновременно ударил стопой сзади под коленку опорной ноги. С удивленным выражением лица Кабонга рухнул на спину. Кийск навалился на него сверху и прижал к полу, вдавив в горло согнутый локоть. Через мгновение Кийск, освободив соперника, поднялся на ноги и, помогая встать, протянул руку Кабонге.

– Поздравляю, – Кабонга потирал ушибленный бок, но на лице его сияла широкая белозубая улыбка. – Прямо скажу, не ожидал я от тебя такой прыти.

– Нельзя недооценивать противника, – звонко хлопнул Кабонгу ладонью по голому животу Сато.

Похоже, что не один Кабонга был удивлен неожиданными способностями эсбэшника. В столовой за обедом, когда сменившимся с вахты наперебой рассказывали об одержанной Кийском победе, а лейтенант Брас между прочим предложил Серегину тоже зайти как-нибудь в тренировочный зал, инспектор бросил на Иво весьма неодобрительный взгляд. По его мнению Кийск своим поведением подрывал авторитет государственных чиновников.

Но за всей этой повседневной суетой, по которой он, как оказалось, страшно соскучился, Кийск ни на секунду не забывал о подлинной причине, по которой он оказался на борту «Странника». И чем ближе был день окончания полета, тем сильнее беспокоило Кийска то, что десантники относились к визиту на планету РХ-183 как к беззаботной загородной прогулке, предстоящее веселье которой было несколько подпорчено только присутствием в их компании инспектора Серегина. Никто из них, за исключением, быть может, агента Штраггратерна, не подозревал о возможной встрече с Лабиринтом и о той опасности, которую она в себе таила.

Войдя в помещение, Кащинский огляделся по сторонам и презрительно скривил губы. Стены большого, длинного зала были задрапированы полотнами красного шелка, спадающего широкими складками. Неяркая подсветка, направленная снизу, делала складки объемными, а тени под ними – глубокими, похожими на черные провалы. Вдоль стен, в тех местах, где по алой драпировке были выведены черным некие таинственные знаки, стояли шестеро высоких людей, одетых в серые, бесформенные балахоны с надвинутыми на лица капюшонами. Неподвижные, с руками, сложенными на груди, они походили на каменных истуканов.

В дальнем от входа конце зала на возвышении, гордо вскинув острый подбородок вверх, стоял человек небольшого роста с расчесанными на прямой пробор длинными, спадающими на плечи жидкими серыми волосами. Тщедушное тело его обтягивало красное трико с вытканными золотом причудливыми символами, непонятными для непосвященного.

Сделав два шага вперед, Кащинский почувствовал, как настороженно и внимательно следят за ним глаза из-под капюшонов замерших у стен здоровяков.

Человек на возвышении сделал предупреждающий знак рукой.

Тонкие губы Кащинского снова скривились в усмешке. Тем не менее он остановился и, с фальшивой почтительностью разведя руки в стороны, изобразил ногами нечто вроде вывернутого наизнанку реверанса.