Тем не менее моим долгом было разделять взгляды Бломберга и отстаивать его законные права. Одно из двух: или он — Верховный главнокомандующий вооруженными силами (со всеми вытекающими отсюда правами), или же — только декоративная фигура, которой, по мнению армии, заказано осуществлять оперативно-стратегическое руководство ею и (не столь явно) — воешю-морским флотом.

Помочь осуществлению обоснованных притязаний Блом-берга на руководство вооружешгыми силами в целом было для меня вопросом принципа, а отнюдь не честолюбия или личной карьеры129. Я очень хорошо отдавал себе отчет в том, что у меня для роли, так сказать, начальника генерального штаба всех вооруженных сил рейха не хватает не только способностей, но и соответствующего образования130. Им был призван стать самый лучший профессионал из сухопутных войск, и таковой в случае необходимости всегда имелся под рукой131.

Время — лучший советник. Тогда мы о руководстве войной еще не думали, но моим долгом являлось в рамках имеющихся возможностей превратить ОКВ в орган оперативного руководства вермахтом и создать предпосылки для обретения такого инструмента. А для этого прежде всего было необходимо считаться с тем, что должен все-таки найтись такой человек, который призван осуществлять руководство во время войны.

Таким человеком, с моей точки зрения, являлся выходец из рядов ОХЛ еще со времен Первой мировой войны 1914—1918 гг. генерал Гейер132 — один из талантливейших умов в области оперативного искусства, какого я вообще знал. Он справедливо говорил: «Если структура руководящих военных органов не будет создана и признана в мирное время, во время войны сделать это не удастся». Я понял, насколько он был прав.

Как начальник Т1 Гейер, а также и я как начальник Т2 с [19]29 до [19]33 г. боролись за окончательное определение структуры высшего руководства вооруженных сил133. Но тогда этот вопрос так и остался нерешенным. Теперь я захотел его решить, ибо обнаруженное мною состояние дел в данном отношении было не только неудовлетворительным, но и нетерпимым, а для Бломбер-га — и невыносимым. Нечего и говорить, что мое стремление натолкнулось на бескомпромиссное сопротивление генерального штаба сухопутных войск, олицетворявшегося генералом Беком134. Поэтому между ним и мною неизбежно возник конфликт135.

Этот конфликт вышел на поверхность, когда в июне 1937 г. Йодль разработал первую директиву о сосредоточении войск и ведении войны, а тем самым документально зафиксировал, что в дальнейшем Верховный главнокомандующий вермахта будет давать основополагающие стратегические директивы всем трем составным частям вооружешшх сил, и это является его прерогативой. В результате глубокого возмущения генерального штаба сухопутных войск директива эта исчезла в бронированных сейфах организациошюго отдела и осталась без всякого внимания136. Таковы факты. Они показывают, какая силовая борьба велась тогда и за кулисами, и на самой воешю-политической сцене, в центре которой ввиду определенных обстоятельств оказался я.

Поэтому вполне логично и естественно, что еще в [19]36 г. я, пусть и шаг за шагом, все же начал организовывать штаб Верховного главнокомандующего вооружешшми силами рейха первоначально в виде управления ими. Передо мной стояли следующие задачи: