Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я знал, эти подонки не получат то, что им полагается. В Нью-Йорке нет смертной казни. Они разыграют карту тяжелого детства и победят. Двое из них были наркоманы, а это смягчающее обстоятельство. Они начнут все сваливать на главаря, который работал у Ричарда. Он старше, это организовал и так далее. Тем временем о том, что случилось с Мануэлой, преспокойно забудут. Суд станет заниматься их судьбой. Пресса и телевидение начнут следить за процессом и в репортажах показывать обществу, как тяжело живется юным афроамериканцам. Они получат от пятнадцати до двадцати лет. В тюрьме их, конечно, опустят, изнасилуют. Ребята подхватят СПИД. Вероятно. Но это ничего не меняет. Ведь Мануэлы нет и не будет, а они останутся жить, пусть пустой и гнилой жизнью, но жить. Мне удалось добраться до девицы. Это трудно не было. Она работала – принимала клиентов за героин. Девица привела меня к тем двоим. Они залегли на дно в Гарлеме. Думали, что я коп. Сразу признались, выложили все до последней дерьмовой детали. Я выслушал, окончательно убедился, что это они… и перестрелял их.
– Прямо вот так? – спросил Аллейн. Его голос подрагивал от ужаса.
– Да, прямо вот так.
Впервые Макс подробно рассказал об этом деле. Ему не нужно было никакого сочувствия и понимания. Он просто желал облегчить душу.
Густав приветливо улыбался. В его глазах горел огонек. Было видно, что он тронут и одновременно воодушевлен рассказом.
– Но вас в конце концов признали виновным лишь в непредумышленном убийстве, и приговор оказался очень мягким. Значит, та же система, которую вы критиковали, позаботилась и о вас.
– У меня был хороший адвокат, – произнес Макс – и замечательный психоаналитик.
Густав рассмеялся. Аллейн тоже.
– Бра-во! – рявкнул Густав.
Аллейн одобрительно кивнул.
Макс был смущен и начал жалеть, что поведал им правду, а не накормил ложью, как копов, адвоката и судью, о том, что был вынужден защищаться. Отец и сын Карверы вели себя не лучше, чем эти фанатики-линчеватели, которые писали ему в тюрьму.
Веселье оборвала Франческа.
– Я знала! – выкрикнула она, зло сощурившись на Макса. – Чарли тут ни при чем.
– Франческа расстроена, ее можно понять. – Аллейн посмотрел на Макса.
– Расстроена? – почти взвизгнула Франческа. – Я не расстроена! Это не то слово. – Ее лицо стало малиновым, голубые глаза выпучились. Пульсирующая жилка на виске побагровела. – Вы же знаете, почему вас сюда пригласили, верно? – спросила она Макса. – Они пригласили вас не для того, чтобы найти Чарли. Они уверены, он мертв. И уверены были с самого начала. Вас пригласили найти похитителей. Тех, кто осмелился выступить против могущественного главы клана Карверов! История, которую вы рассказали, это подтверждает. Вы не частный детектив, а профессиональный наемный убийца.
Макс смотрел на нее, плотно сжав губы.
– Франческа, пожалуйста, перестань, – промолвил Аллейн умоляющим тоном.
– Заткнись! – закричала она, швырнула салфетку и встала так резко, что перевернула стул. – Ведь ты обещал найти Чарли!
– Мы только этим и занимаемся, – пролепетал Аллейн.
– С ним? – Франческа показала на Макса.
– Франческа, пожалуйста, сядь.
– Катись ко всем чертям, Аллейн… и вы тоже, Густав! Знать вас не желаю!
Она бросила на Макса полный ненависти взгляд. В глазах блеснули слезы. Губы дрожали. Странно, но этот взрыв сделал ее моложе и человечнее. Франческа повернулась и выбежала из комнаты. Макс увидел, что она босая, и на левой лодыжке у нее небольшая татуировка.
В комнате повисла тишина. Было слышно, как во дворе скребет лапами доберман и стрекочут сверчки. Аллейн покраснел. Его отец сидел, откинувшись на спинку кресла, спокойно наблюдая за унижением сына. На его толстых губах играла довольная улыбка.
– Я приношу извинения за поведение моей жены, – сказал Аллейн, обращаясь к Максу. – Она очень тяжело переживает пропажу сына. Разумеется, мы все переживаем, но на нее это подействовало особенно сильно.
Макс кивнул:
– Понимаю.
И он понимал. Родители похищенных детей – двух типов. Одним удавалось смириться с потерей, другим нет. Первые не ломались. Они замыкались в себе, становились раздражительными, мрачными, но продолжали жить. Вторые так и не приходили в себя. Потеряв то, ради чего жили, они гибли. Умирали молодыми – рак, алкоголизм, передозировка наркотика. Макс с ходу определял тип, при первой встрече, когда еще ничего не было ясно, и настоящее горе не пришло. До сих пор он не ошибался. Ему казалось, Карверы относятся к первому типу. Взрыв Франчески показал, что это не так.
Он положил себе в тарелку еще мяса.
– Она находилась с Чарли в машине, когда его похитили, – произнес Аллейн.
– Расскажите, как это случилось, – попросил Макс.
– Это произошло незадолго до вторжения американцев. Франческа повезла Чарли в Порт-о-Пренс показаться стоматологу. По пути на них напала толпа отребья. Они разгромили машину, тогда же Чарли исчез.
– А что с ней?
– Она потеряла сознание. Пришла в себя, когда все уже закончилось.
– С ними был охранник?
– Да, шофер.
– Один?
– Этого было достаточно.
– И как он?
– Похоже, он погиб.
Макс прожевал кусочек свинины.
– Вашу жену здесь часто показывали по телевизору? Помещали фотографии в газетах?
– Нет. Пожалуй, лишь однажды, когда был прием в американском посольстве несколько лет назад. Почему вы спросили?
– А ваш сын? О нем писали в прессе?
– Нет. Не понимаю, куда вы клоните Макс.
– Расскажите о водителе.
– При чем тут он?
– Как его имя?
– Эдди. Эдди Фостин.
Фостин? Сердце Макса екнуло. Может, он имеет отношение к Салазару Фостину, члену банды «Ночной клуб Барона Субботы»? Но говорить об этом пока рано.
– Он не мог организовать похищение Чарли?
– Какое там похищение! – воскликнул Густав. – У Эдди Фостина не хватало мозгов, чтобы завязать себе шнурки. Но он был хороший человек. Очень преданный. Готовый в любой момент подставить за нас шею. Однажды он принял пулю, которая предназначалась мне, и представляете, через неделю вышел на работу. Как ни чем не бывало. Он и его брат в свое время служили в полиции. Кое в чем перегибали палку, такое было время. Многие их не любили, но боялись все.
Макс кивнул.
Да, те еще ребята. Салазар в прошлом служил в тайной полиции на Гаити. Прошел школу жестокости. Он рассказывал на допросах о церемонии посвящения, когда на них выпускали разъяренных питбулей и требовали забивать людей до смерти голыми руками. Серьезная публика.