– Так что там за хрень с Колумбийским университетом?

У меня пересыхает во рту, ладони потеют. Оден наклоняет голову, чтобы тоже посмотреть на меня из-за Картера.

– Эм… ну… меня не приняли.

– Но ты наврала всем и сказала, что тебя приняли.

То, как она это произносит, звучит осуждающе. Я ее поправляю:

– Я солгала своим родителям. А мои родители всем рассказали.

– Но зачем было врать? – спрашивает она с искренним удивлением.

Картер отрывает глаза от тетради – полагаю, ему это тоже интересно.

На этот вопрос есть так много ответов, так много причин.

– Мои родители планировали, что я буду учиться в Колумбийском университете, со дня моего рождения. К сожалению, в их планы не входило, что я окажусь тупой.

Оливия закатывает глаза.

– Ты не тупая.

– Ты видела мои оценки?

– Я видела, как ты пишешь. Ты очень талантливая.

Она застает меня врасплох.

– Когда это ты видела, как я пишу?

Английский, без сомнения, мой худший предмет.

– Помнишь, в прошлом году ежегодник проводил конкурс сопроводительных подписей к фотографиям? – она косится на Одена. – Твои подписи были ужасно смешными.

– Ага, точно, – соглашается Оден.

– Насколько я помню, тот конкурс выиграла Джиа Теллер.

– Да, но… – Оливия вздыхает.

– …в подготовке ежегодника не обходится без политики, – заканчивает за нее Оден.

Она закатывает глаза.

– Отец Джии купил, эм… – она поворачивается к Одену. – Что там было-то? Две страницы рекламы для дурацкого автосалона их семейки?

– Ага, кажется, так. Плюс он много денег жертвует школе.

– Потому и страницы не перевернешь, не увидев ее глупое лицо.

Я приподнимаю брови, услышав ее тон.

– Боже, терпеть не могу эту стерву, – говорит она.

Я усмехаюсь, глядя на свой сэндвич.

– Я тоже.

Когда я снова понимаю взгляд, она улыбается. И говорит:

– Ты должна была победить. Я всегда считала, что ты должна быть в ежегоднике. Ты стала бы отличным автором сопроводительных подписей.

Ух ты, я никогда не думала, что мои подписи настолько хороши. И я никогда не думала, что услышу такое от Оливии Томас.

– Спасибо, – благодарю я.

Ее улыбка угасает, но она всё так же не сводит с меня глаз.

– Эй, так, вопрос.

Я колеблюсь, прежде чем встретить ее пронзительный взгляд.

– Как получилось, что то фото оказалось опубликовано?

Я кривлю рот. Ветер играет с прядью моих волос. Я закладываю ее за ухо и поднимаю взгляд на Картера. Он говорит:

– Тебе стоит рассказать ей. Она наверняка сможет помочь.

Я не планировала рассказывать о своем дневнике кому-то еще. Я никогда не планировала, что о моем дневнике будет знать даже Картер. Но Оливия? О ней у меня в дневнике тоже есть записи.

– Помочь с чем? – она сужает глаза.

Я бросаю взгляд на Одена, сидящего рядом с ней. Он с любопытством наклоняет голову:

– Это как-то связано с тем, о чем вы двое спорили вчера?

Я снова смотрю на Картера. Он приподнимает подбородок.

– Ты можешь доверять мне, – вдруг произносит Оливия. Я смотрю ей в глаза. Моя заминка связана не с этим, но я рада это слышать.

– И мне, – говорит Оден.

Я встаю и отхожу от стола на несколько футов, спиной к ним. То, что Картер знает о моем дневнике, оказалось не так уж и плохо. Мне есть с кем поговорить о своих списках, и это хорошо. Я знаю, что не продвинулась бы настолько вперед, если бы он не поехал со мной. Без них. Они тоже могут оказаться весьма полезны.

Когда я поворачиваюсь, Оливия сидит на столешнице рядом с Картером, сосредоточенно глядя на меня. Я смотрю на этих троих, ждущих, когда я открою рот. Кажется, пришло время для рассказа, но, к сожалению, это повествование о худшем дне в моей жизни.

Сегодня сильный ветер, я собираю волосы в высокий хвост и не спешу говорить. Где-то вдалеке плачет ребенок. Кто-то смеется. На парковке всё еще гремит хип-хоп.

– Ну, – нетерпеливо произносит Оливия.

– Ладно-ладно, – я смотрю на Оливию, но мне сложно выдержать ее взгляд, и я перевожу глаза на Картера. – У меня есть дневник, полный списков по типу того, что был опубликован. И так случилось, что вчера он пропал.

Брови Оливии взлетают вверх.

– Картер, – говорю я, – не хочешь продолжить с этого места?

Он вздыхает.

– Я по ошибке забрал ее дневник. Ну и как бы… потерял его.

– Картер! – Оливия бьет его в грудь.

Он хмурится, потирая место ушиба.

– Это вышло случайно.

– Так кто-то украл твой дневник и выложил в сеть этот список? – спрашивает Оливия, поворачиваясь ко мне.

– Да, но дальше еще хуже. После того как Картер его потерял, я получила сообщение из анонимного профиля, в котором разместили этот список. Меня заставляют выполнить один из моих списков дел, иначе они опубликуют весь дневник.

Оливия наклоняется вперед.

– Они тебя шантажируют?

– Но почему они хотят, чтобы ты что-то выполнила? – спрашивает Оден.

Картер смотрит на меня.

– Покажи им список!

Я сжимаю телефон в руке. Мой список дел так долго был тайной. Картер прочитал его против моей воли, как и шантажист, но показать его добровольно – совсем другое.

– Эй, – произносит Картер, отвлекая от моих мыслей, – всё в порядке. Они нормальные.

Но я не знаю, а нормальный ли он. Ну ладно, ребята уже знают о Колумбийском университете. А остальное в списке на самом деле уже не настолько плохо.

Я открываю на телефоне переписку между мной и шантажистом.

– Это мой список того, что нужно сделать до окончания школы, поэтому сегодня мы здесь, – я протягиваю свой телефон Оливии. Оден читает у нее из-за плеча.

– Погоди-ка. А что последнее в этом списке? – спрашивает Оливия, приподняв одну бровь.

– Она отказывается мне говорить, – отвечает за меня Картер.

Последний пункт в списке – единственное, что всё еще остается тайной. Даже шантажист не знает, что это. И пока это так, никто не заставит меня его огласить.

– Но взгляни-ка сюда.