Прямо под копытами восьминогого жеребца расстилался золотистый песок, вздымались волны барханов, и казалось, что странники угодили в безжизненную пустыню; но нет, стоило им взобраться на ближайшую гряду – и они увидали диковинную чересполосицу текущих прямо сквозь барханы ручьёв, поднимающихся над ними пальм и зелёных холмов, казавшихся островками диких джунглей.

Потоки рождались из ничего, прямо из песчаных холмов. Над причудливо переплетёнными водопадами стояли маленькие радуги, в них купались многоцветные, под стать радугам, стрекозы и бабочки. Пальмовые рощицы исторгали из себя целые облака мелких крылатых созданий, и птиц, и кого-то навроде летучих мышей.

Пел ветер, пела вода, негромко шуршали пески, не смея перейти незримую границу и засыпать собою зелень. Мир называл Старому Хрофту своё имя, он сам был словно живым, и бесчисленное множество глаз смотрело сейчас на незваного гостя.

Магия была здесь плотью и кровью. Здесь огромные белые птицы спускались с небес, оборачиваясь пенным кружевом внизу водопадов, а из жёлтых барханов выходили неторопливые златогривые звери, величественные и грозные.

Живое словно бы становилось неживым и вновь обретало жизнь.

Старый Хрофт словно заворожённый взирал на раскинувшееся перед ним. Наверное, так должно смотреться его сгинувшей Валгалле…

Нет, потряс он головой. Валгалла – дом воинов, приют героев, тут не место подобному. Разве те, кто носит меч, способны возмужать в подобной сказке?

Кто-то дёрнул его за бороду, кто-то – за ус. Крошечные цветочные феи, трепеща прозрачными крылышками, слетелись к Старому Хрофту, словно комары.

– Кыш! – отмахнулся Отец Дружин, но всё-таки не в полную силу, жалея малышек.

…След пары Истинных магов отыскался довольно скоро, они и не думали его прятать или от кого-то таиться. Отыскался там, где поднимались к нежаркому небу лазоревые и васильковые купола, перевитые золотым прожилками.

Город, окрашенный во все оттенки голубого, где улицы оборачивались каналами, а в каналах поднимали изукрашенные драгоценными каменьями спины огромные черепахи. Как и в округе, в городе очень многое из неживого становилось живым и обратно: купола, стены, арки, мосты поднимались в воздух, слагаясь уже в новое здание, и – опускались обратно.

У самых городских пределов Старый Хрофт наконец заметил и обитателей этой удивительной страны – появились небольшие фермы, утопающие в зелени, ухоженные поля среди журчащих оросительных каналов. Люди казались самыми обычными, мирными и довольными, никто не носил оружия, столь привычного обитателям Большого Хьёрварда.

Здесь не было храмов, как ни странно. Хотя, казалось бы, именно обитателям Джибулистана было за что благодарить Молодых Богов…

Но люди и другие существа не занимали Старого Хрофта. Тем более что его появление никого не удивило и не взволновало.

Издалека, потаённо и осторожно, смотрел он на двух Истинных Магов. Они вернулись в человеческий облик и дружно взялись за дело – творить дальше части голубого города, который, как оказалось, ещё далеко не достроен. И, глядя на их дружную работу, Отец Дружин с угрюмой горечью вспоминал всех, кого любил – жарко, горячо и искренне. Да, их было немало, и Фригг пролила немало слёз. Но каждую он любил… хотя иногда, признавался он себе, и использовал. Как ту же Гуннлёд.

Йорд, мать Тора. Фригг, мать Бальдра и других. Дочь великана Гуннлёд, незадачливая хранительница поэтического мёда. Матери валькирий. Всех и каждую любил он, бог О́дин, и любил неложно. И да, в сердце его было место для всех, хотя иные ревнивые девы отказывались в такое поверить, гневно именуя его лжецом, лестью добивавшегося от них ласки.

Но это было не так. Он любил всех. Он, вечный Хрофт, Игг, вечный странник и вечный воитель. И сейчас, глядя на счастье двух Истинных магов, он и невольно радовался за них, и печалился, и с глухой скорбью поминал всех, кто был дорог ему самому, – всё вместе.

Конечно, он не желал подглядывать за милующейся парой. И не желал смутить их своим присутствием, а потому и прибег к усвоенным походя заклинаниям, делающим его не то чтобы невидимым, но заставляющим других смотреть как бы сквозь него, не замечая.

(Комментарий Хедина: каков, нет, каков Хрофт!!! Я и понятия не имел, что он, оказывается, подсматривал за нами с Си и в Джибулистане, и в самом Голубом Городе. Да, тогда мы работали с ней дружно, рука об руку, и действительно не знали, что такое раздор. Хотя она всегда подшучивала надо мной, и не всегда, гм, мне это нравилось. Но я не оставался в долгу… – как мне кажется, не оставался, – и потом мы долго смеялись сами над собой.)

От голубого города Старый Хрофт направился дальше в глубь удивительной страны. Певучая речь её обитателей была ему поначалу непонятна, однако, к собственному немалому удивлению, стал узнавать отдельные слова, сперва самые простые, потом всё более и более сложные – словно мир сам нашёптывал ему подсказки.

Джибулистан протирался в разные стороны на множество поприщ, как и положено. И в нём хозяйничали Истинные Маги, это была их вотчина, их одаль, где они могли всё устроить к собственному удовольствию. Старый Хрофт видел множество чудес, но нигде не встретил такой красоты и умиротворённости, как подле голубого города, где владычествовали, как он понимал, молодой маг Хедин и его прекрасная спутница.

Ему попадались и другие Истинные Маги: и все они не обращали на него особого внимания. Их слишком поглощало творение, преобразование бесплотной и неощутимой магии во что-то настоящее, твёрдое, вещественное. Для Отца Дружин они казались тогда почти неразличимыми.

Кроме молодого мага Хедина, его спутницы и ещё одного Истинного Мага, чьё имя уже тогда звучало грозно и гордо: Ракот.

За ним Старый Хрофт наблюдал некоторое время. Видел, как тот со скучающим видом заставлял барханы взбираться друг на друга, а потом расходиться по местам, словно вышколенное войско. Но забава эта черноволосому гиганту быстро прискучила, и он сел прямо на камень возле берега живой реки, тотчас же принявшейся плескать водой на его босые ноги, словно играя.

Грудь и руки сидевшего мага бугрились мышцами. Грива иссиня-чёрных волос спускалась до самых плеч, лик был мрачен.

(Комментарий Хедина: да, похоже, похоже. Брату Ракоту с самого начала было скучно в мирном и тихом Джибулистане. Я вспоминаю его самую первую подругу, Саньярси, любившую носить волосы цвета пылающей меди. Она быстро покинула мрачного Ракота, что никак не мог понять красоты и благости Джибулистана. Да и сам Ракот самым первым из всех ушёл в большой мир, даже раньше Мерлина. Ему требовалось настоящее дело, дело, а не забава.)

Отец Дружин долго смотрел тогда на Ракота. Видел его необузданность, горячность, жажду боя – но видел и преданность, честность, открытость. Этот не ударит в спину, пойдет в открытый бой, потому что напасть из засады – бесчестно.

Он был одной с ним крови, Истинный Маг Ракот. Ему бы пировать за столами Валгаллы, сходиться в поединках – чести ради – с эйнхериями. Ему бы выходить на Боргильдово поле – с тем, чтобы там и остаться. Старому Хрофту очень хотелось подойти и заговорить – но что-то удерживало. Может, именно это явное сходство? Ракот станет действовать так же, как действовал в своё время Отец Дружин, и точно так же окажется обречён на поражение.