Яна была уверена, и даже не на сто, а на все двести процентов, что главред оставит «Роковых красавиц» или «Любовь как испытание», поскольку в обоих названиях заключались два принципа, по которым Михаил Викентьевич привык выбирать то, что будет украшать обложку и привлекать читателя. Под первый принцип «что хорошо, то коротко» подходили «Роковые красавицы», к тому же сочетание «существительное плюс зависимое прилагательное» особенно грело душу Михаилу Викентьевичу. Со вторым принципом «мы пишем о любви» идеально сочеталось «Любовь как испытание», тем более что большинство названий, в которых фигурировало заповедное слово «любовь», подлежали одобрению.

Сама Яна хотела, чтобы роману присвоили «Женщин из рода Маккримонсов», но кого это волновало? Уж точно не Михаила Викентьевича, который лучше всех на свете маркетологов и авторов знал, какие книги понравятся читателю…

За вариантами названия и душещипательной двуабзацевой аннотацией с неизбежным вопросом в конце «Найдет ли Анна свое счастье?» следовали описания для художников. Эти описания Яна за несколько лет работы в «Нише» успела не только зазубрить как дважды два четыре, но и мысленно применять их скупые формулировки при знакомстве с новыми людьми. Их было несколько: «время года», «место действия», «внешность героини», «манера героини одеваться», «возраст» и «черты характера». То же самое относилось и к герою. Самым забавным в вышеозначенных пунктах было то, что все дотошнейшие и подробнейшие описания скуластых брюнетов и субтильных шатенок приводили к тому, что на обложке почему-то всегда появлялись розовощекие блондины и роскошные блондинки и, в какое бы время года ни происходило действие в романе, на каждой обложке царило вечное лето. Всякий раз Яна спрашивала себя: «Какой же тогда в этом смысл?» – и всякий же раз, не найдя ответа на свой вопрос, описывала и внешность героев, и их манеру одеваться, и возраст, и характер, и время года, черт бы его побрал…

Что же до Анны, то она, как и любая героиня каждого любовного романа, разумеется, обрела свое счастье с Гарри, как по мановению волшебной палочки превратившегося в мечту любой женщины – верного супруга и галантного кавалера. Прощенная, как и Гарри, Виктория унаследовала ухажера Анны – Роберта Мэлвика и, естественно, стала его женой. Стоит ли говорить, что их свадьбу сыграли в один день под дружный звон церковных колоколов?

Воодушевленная очередной маленькой победой, Яна упаковала бесценную флэшку в рюкзак и, добравшись до электрички, села в полупустой вагон. Докатившись до Москвы, она нырнула в метро и уже через сорок минут поднималась по высоким ступеням издательства «Ниша».

Первой она встретила Аллу Игнатьевну, чей статус в издательстве оставался загадкой для всех, а возможно, и для нее самой, поскольку ее обязанности включали огромное количество самых разнообразных должностей. Алла Игнатьевна заключала с авторами договоры, выполняла функции секретаря, а также занималась продвижением новых проектов, которые, правда, ни в какую не хотели продвигаться и, как любые начинания в «Нише», глохли на корню, подобно растениям, высаженным на неплодородной почве. И хотя Алла Игнатьевна давно уже спрятала свой энтузиазм в огромный сейф, наподобие того, где бухгалтерия «Ниши» хранила свои «золотые россыпи», она все же, как видно, из добрых человеческих побуждений пыталась помочь Алине Григорьевне Ильмицкой – ведущему редактору Яны – добиться от главреда хотя бы незначительных подвижек.

На столе у Аллы Игнатьевны, как обычно, лежал ворох бумаг, которые она внимательно изучала.

– Здравствуйте, Алла Игнатьевна, – поздоровалась Яна, и женщина подняла голову. – А вы не знаете, где Алина Григорьевна?

– Здравствуйте, здравствуйте, Яночка… – озабоченно пробормотала Алла Игнатьевна, и Яна сразу почувствовала, что ей стоило приехать чуть позже. – Алина у Михаила Викентьевича, и, кажется, надолго. Опять воюет с ветряными мельницами. А я ее предупреждала, что он сегодня не в духе… А вы, наверное, роман привезли?

– Да, – кивнула Яна.

– Боюсь, долго придется ждать. Может, вы оставите, а я передам?

– Он на флэшке, – вздохнула Яна, – а ее я оставить не могу.

– Тогда ждите, – пожала плечами Алла Игнатьевна. – Самое обидное, что ничегошеньки у нее не получится. Хоть она ему научный трактат напиши и целую толпу маркетологов приведи. Все равно он по-своему поступит…

– А что случилось? – поинтересовалась Яна.

– Наш Михаил Викентьевич совсем рехнулся на старости лет. Говорит, будем делать эротические романы. В обложке и в переплете. Это, говорит он про переплет, подарочный вариант… Так вот я никак в толк не возьму: кто же такой подарок купит? Разве только престарелый, уж простите, Яночка, онанист своему другу, такому же престарелому онанисту…

Яна в красках представила эту картину и, не сдержавшись, хихикнула.

Алла Игнатьевна подняла на нее темные серьезные глаза:

– Вот и мне смешно. Только я сижу и молчу в тряпочку. А Алина, нет бы посмеяться и сделать, что просят, пошла спорить, объяснять, доказывать… Ну вот и…

Из-за двери донесся дребезжащий голос главреда и звонкий – Алины Григорьевны. В этот момент Яна редактору не завидовала. Уж лучше здесь, под дверью, чем там, на амбразуре. Яна, правда, вообще никогда бы не смогла стоять и доказывать что-то высшему начальству, даже если бы была уверена в том, что она права, а начальство – нет. С Михаилом Викентьевичем она столкнулась всего один раз за время своей долгой работы, но этого раза ей хватило, чтобы понять, как далек этот человек от того, что происходит вокруг, и как ему страшно оглянуться и проверить, насколько его представления о жизни совпадают с тем, что происходит в действительности.

– Вот, я же говорила… – покачала головой Алла Игнатьевна. – Бессмысленно. Бесполезно. И Алина не хуже меня об этом знает.

– Эротический роман, – пробормотала Яна, у которой в голове до сих пор не укладывалась абсурдная идея, осенившая главреда. – Я бы точно не смогла писать такое. Мне от четвертой сторонки по заказу тошно становится, а тут, представьте, такая четвертая сторонка на каждой странице… Это как…

Закончить свой монолог Яна не успела, потому что тяжелая деревянная дверь открылась и на пороге возникла худенькая фигурка несгибаемой Алины Григорьевны и главреда. Судя по лицам обоих, ветряные мельницы так и остались непобедимыми, однако в глазах Алины Григорьевны все еще горел тот огонек, который всегда оставлял ее авторам надежду на лучшее.

– Здравствуйте, Алина Григорьевна, – поздоровалась Яна, пряча глаза от сердитого взгляда, которым немедленно окинул ее главред.

– Здравствуйте, Ясечка. – В голосе Алины Григорьевны проскользнуло облегчение, словно Яна могла ей чем-то помочь. – Вот вы говорите, Михаил Викентьевич, что у нас нет хороших авторов. Так вот и неправда все это. Ясечка… Яна Нагибина – замечательный автор. Она…

– Замечательный, говорите… – продребезжал Михаил Викентьевич. – Чудненько, чудненько… Вот сейчас мы и посмотрим, какой Яна Нагибина замечательный автор…