«Конечно, – рассуждала по дороге Яна, – не очень-то хорошо опустошать хозяйские запасы… Но я ведь обязательно верну, как только у меня появятся деньги… Если появятся…»

Позади нее раздались тихие, мягкие шаги. Яна обернулась. За ней брел полусонный Ганс.

– Ну что ты плетешься за мной, как моя совесть? – тихо спросила она собаку.

Гансу было что ответить на этот вопрос, но он счел за лучшее промолчать, тем более что его ухо уловило невнятные шорохи, доносящиеся из рабочего кабинета, в который с некоторых пор он заглядывал только в присутствии хозяйки.

– Что с тобой? – спросила Яна, заметив, как вздыбилась шерсть на холке Ганса. – Ты что-то услышал?

Яна прислушалась. И действительно, из кабинета доносились какие-то робкие шорохи. Разумеется, после истории с ноутбуком и всеми вытекающими из нее последствиями у Яны не осталось сомнений: в этом доме есть кто-то, кроме нее. Но она еще ни разу не встретилась с этим кем-то и меньше всего хотела этой встречи сейчас, в глухую ночную пору. К тому же более рассудочная ее половина надеялась, что вся эта абсурдная история с «Женщинами из рода Маккримонсов» – чья-то нелепая шутка. Но теперь…

«Хорошо, – пыталась трезво рассуждать Яна, – если здесь есть кто-то, кто способен издавать шорохи, значит, он материален. А если он материален, значит, у него есть ключи от этого дома. А если у него есть ключи, значит, он здесь жил и продолжает наведываться в дом до сих пор… И какой из этого вывод? Да никакого. Ольга права: это либо псих, либо маньяк…

С другой стороны, как этот псих или маньяк умудрился дописывать мой роман в моем же присутствии? Выходит, он приходил сюда, когда я спала за ноут – буком, и спокойненько, совершенно не переживая, что разбудит меня, что я воочию увижу его проделки, брал ноутбук и пичкал мою книгу своими эротическими изысками? И какой из этого вывод? Да никакого. Он – человек-невидимка или что-то не менее сказочное, и, хотя мне в это совсем не верится, я его не увижу. Потому что он ускользнет от меня так же, как проделывал это и раньше…»

– Пойдем, Ганс, – шепнула она собаке. – В конце концов, нам с тобой терять уже нечего, кроме нашей собачьей жизни…

Набравшись храбрости, Яна сделала шаг, еще шаг, и, когда всего несколько шагов отделяло ее от кабинета, Ганс в два прыжка обогнал ее и отважно выпрыгнул навстречу опасности. Яна испугалась за Ганса не меньше, чем он за нее, и бросилась за ним. Собака молчала, разглядывая нечто, стоящее неподалеку от шкафчика с «лекарством», и только тихонько ворчала, обнажив белоснежные зубы.

Яна тоже увидела нечто, но выглядело оно как-то уж слишком по-человечески для того, что она себе навоображала. Значит, маньяк, сообразила Яна и судорожно занялась поисками рифм, которых оказалось великое множество. Маньяк… Никак… Дурак… Башмак… Впросак… Гамак… Дуршлаг… Ништяк… Однако из всего этого абсурда складывался сущий же абсурд: «На меня напал маньяк. Как он выглядел? Никак. Бросила в него башмак, и маньяк упал в гамак. Да, попал маньяк впросак. Ну а я как? Все ништяк…» – и Яне оставалось только во все глаза разглядывать незнакомца, который неизвестно каким образом проник в дом.

Внешность. Глаза небольшие, но удивительного цвета, как будто на осколок дымчато-серого стекла бросили щепотку пепла. Лицо вообще невыразительное, но чем-то интересное, на первый взгляд и не скажешь, чем именно. Крупный нос с небольшой горбинкой, а книзу какой-то плоский, как будто его стукнули и слегка приплюснули. Губы небольшие и плотно сжатые; можно подумать, что всякий раз, когда он хочет сказать что-то лишнее, эти губы удерживают его от ненужных слов. Все лицо усеяно маленькими шрамами, щербинками, величиной с четвертинку от шкурки подсолнечной семечки.

Манера одеваться. Странная, надо сказать, для маньяка манера. Ослепительно-белая рубашка, поверх которой надето подобие жилета из черной кожи. На ногах – черные брюки, на левой руке – довольно красивой и ухоженной для маньяка руке с тонкими пальцами – широкое серебряное кольцо с александритом. В правой – вересковая трубка, которая совершенно не вяжется ни с одеждой, ни с самим маньяком.

Возраст. Около сорока; во всяком случае, он, что называется, хорошо сохранился.

Черты характера. Скорее всего, придирчив в мелочах, влюблен в себя и обожает, когда ему говорят комплименты. Увы, все это не исключает того, что он – маньяк…

Если бы Яна включила его в свой роман, он наверняка был бы каким-нибудь героем-любовником, меняющим женщин как носовые платки, которые у такого типа всегда должны быть идеально чистыми и белоснежными, как его рубашка.

– И что это вы меня так пристально разглядываете, милая барышня? Изучаете? – поинтересовался Маньяк, и по губам его скользнула совершенно не маньяческая, а самая что ни на есть самодовольная улыбка.

Яна окончательно растерялась от его наглого, можно сказать, нахального поведения. Он приперся в дом, который она снимает, залез в чужой бар – в этот момент Яна конечно же забыла, что сама еще несколько минут назад собиралась добраться до хозяйских запасов, – и теперь с самодовольной, самовлюбленной ухмылочкой вопрошает, отчего же она его так пристально разглядывает!

Ганс, учуяв хозяйкин настрой, в котором растерянность и гнев занимали равные позиции, заворчал еще громче.

– Ну что же вы умолкли? Присаживайтесь, я с огромным удовольствием поухаживаю за вами. – Маньяк поднял початую бутылку, которую откупорил еще до Яниного прихода, и легонько ее потряс. – Вы же за этим сюда пришли?

«Сообразительный черт, – подумала Яна. – И что теперь делать? Кричать «караул!» и дожидаться прихода бабы Зои с лопатой? Или подыграть ему, сделав вид, что я вовсе не так напугана, как ему кажется?»

Яна с решимостью нерешительных людей, находящихся в отчаянном положении, подошла к столу.

– Да, за этим, – кивнула она, сглатывая страх, комком вставший в горле. – Поухаживайте, я не против. Только и мне хотелось бы знать, милый вы человек, как вас-то сюда занесло?

Маньяк снова улыбнулся, так же самоуверенно, как и в прошлый раз, только сейчас к его улыбке прибавился намек на какое-то высшее знание, которое было у него и полностью отсутствовало у Яны.

«Господи, а что, если это тот самый внук хозяйки, который уехал в загранкомандировку?! Вдруг он вернулся раньше срока, и… копошился в моем ноутбуке, и жил здесь все это время? Нет, исключено…»

– Вы мне не ответите? – напомнила Яна о своей скромной персоне.

– Отчего же, отвечу. Только сначала помогу вам облегчить ваши сегодняшние страдания вот таким нехитрым дедовским способом.

Маньяк снова подошел к шкафчику и вынул из него две хрустальные рюмки.

– Давно забытый вкус… – произнес он, разливая по рюмкам напиток, который Яна идентифицировала как виски или бренди. – Признаться, я и пил его всего лишь два раза в жизни. Первый раз это было в Шотландии… Вы знаете, какие там женщины? Мм… – Он поднял глаза на Яну. Дымчатое стекло его глаз потемнело, пепельные крошки размыло волной воспоминаний. – Чудные, страстные и одновременно такие рассудочные, уму непостижимо…