Mi corazón habita у no los siente[113].

В середине двенадцатого века по всей Европе распространялось подложное послание, якобы адресованное протопресвитером Иоанном, Царем Царей, византийскому императору. В послании этом, представляющем собой перечень чудес, говорится о гигантских муравьях, добывающих из земли золото, о некоей Реке из Камней, о Море из Песка с живущими в нем рыбами, о гигантском зеркале, отражающем все происходящее в государстве, о скипетре, выточенном из цельного изумруда, о камешках, делающих человека невидимым или светящимся в темноте. В одном из абзацев сказано: «В нашем краю водится червь, называемый „саламандра“. Саламандры живут в огне и делают коконы, которые затем придворные дамы разматывают и ткут из нитей белье и одежды. Чтобы очистить эти ткани, их бросают в огонь».

Об этих несгораемых полотнах, или тканях, очищаемых в огне, есть упоминание у Плиния (XIX) и у Марко Поло (I, 39). Поло утверждал, что саламандра – это не животное, но субстанция. Сперва никто ему не верил; ткани, изготовленные из асбеста, продавали под видом саламандровой кожи, и они были неоспоримым доказательством существования саламандры.

Бенвенуто Челлини на страницах своего «Жизнеописания» вспоминает, что в пятилетнем возрасте видел, как в огне резвилось маленькое существо, похожее на ящерицу. Он рассказал об этом отцу, и тот ответил, что это саламандра, и знатно отколотил сына, дабы удивительное видение, редко доступное людям, навсегда запечатлелось в памяти мальчика.

Для алхимиков саламандра была духом стихии огня. При таком толковании, подкрепленном рассуждением Аристотеля, которое сохранил для нас Цицерон в первой книге трактата «О природе богов», становится понятно, почему люди верили в легендарную саламандру. Сицилийский врач Эмпедокл из Агригента сформулировал теорию четырех «корней», или стихий, противоположность и сродство коих под действием Вражды и Любви составляют сущность истории космоса. Смерти нет, есть лишь частицы «корней», которые римляне позднее назовут «элементами» и которые либо разъединяются, либо соединяются. Эти «корни» – огонь, земля, воздух и вода. Они вечны и все равны по своей силе. Теперь мы знаем (думаем, что знаем), что это учение ложно, но в прежние времена люди верили в его истинность, и принято считать, что в целом оно было полезно. Теодор Гомперц писал:

«У четырех стихий, которые составляют и поддерживают мироздание и еще продолжают жить в поэзии и в народной фантазии, – долгая и славная история». Система эта требовала равенства стихий: коль есть животные земные и водяные, должны существовать животные, обитающие в огне. Для престижа науки требовалось, чтобы существовали саламандры. В том же духе Аристотель говорит о животных, обитающих в воздухе.

Леонардо да Винчи полагал, что саламандры питаются огнем и таким способом обновляют свою кожу.

Саратан

Существует легенда, обошедшая все страны и все эпохи, – рассказ о моряках, причаливших к неизвестному острову, который затем погружается в море и топит их, ибо этот остров – живое существо. Вымысел этот мы находим в первом путешествии Синдбада и в песни VI, строфе 37 «Неистового Роланда» («H’ella sia una isoletta ci credemo» – «Мы думали, что это маленький островок»); в ирландской легенде о святом Брендане[114] и в греческом Александрийском бестиарии; в «Historia de Gentius Septentrionalis»[115] (Рим, 1555), написанной шведским священником Олавом Магнусом[116], и в следующем пассаже в начале «Потерянного рая», где Сатана, его «чудовищное тело, по длине Титанам равное», сравнивается с китом:

Как великан морей – Левиафан,

Когда вблизи норвежских берегов

Он спит, а запоздавший рулевой,

Приняв его за остров, меж чешуй

Кидает якорь, защитив ладью

От ветра, и стоит, пока заря

Не усмехнется морю поутру, —

Так Архивраг разлегся на волнах…[117]

Парадоксальным образом одна из самых ранних версий этой легенды приводилась с целью ее опровергнуть. Ее записал в «Книге Животных» Аль Джахиз[118], мусульманский зоолог девятого века. Приводим его текст по испанскому переводу Мигеля Асина Паласиоса:

«Что до саратана, я никогда не встречал человека, который бы видел его собственными глазами.

Некоторые моряки утверждают, что им приходилось плавать у морских берегов, на которых они видели лесистые долины и расщелины в скалах, и они причаливали, чтобы развести костер, и, когда жара проникала до хребта саратана, зверь этот начинал погружаться в воду вместе с людьми, которые на нем находились, и со всеми росшими на нем растениями, так что лишь те, кто умел плавать, спасались. Это превосходит самые смелые, самые причудливые измышления фантазии».

А теперь посмотрим текст Аль Казвини, персидского космографа, писавшего по-арабски. Взят этот текст из его труда, озаглавленного «Чудеса творения», и гласит он следующее:

«Что до морской черепахи, то она столь огромна, что люди на кораблях принимают ее за остров. Один купец рассказывал такое:

– Плавая по морю, мы обнаружили остров, поросший зеленью, и причалили к берегу и выкопали ямы, чтобы развести огонь и сварить пищу, как вдруг остров заколыхался и моряки сказали: „Скорей назад на корабль! Это черепаха! Жар огня разбудил ее, мы здесь погибнем!“»

Эта история повторяется в «Плаванье по морю» св. Брендана:

«И тогда они поплыли дальше и вскорости подошли к этому острову; у берега места были неглубокие, и кое-где торчали небольшие скалы, но наконец они нашли заливчик, который им показался удобным, и развели там костер, чтобы приготовить обед, а св. Брендан еще оставался на корабле. И когда костер хорошенько разгорелся и мясо начало поджариваться, островок зашевелился; перепуганные монахи бегом вернулись на корабль, оставив и костер, и варившуюся еду, и очень дивились этому движению острова. И св. Брендан их успокоил, сказав, что это большая рыба, называемая „джаскони“, которая ночью и днем старается ухватить пастью свой хвост, но из-за того, что она так огромна, не может это сделать».

В англосаксонском бестиарии «Эксетерской книги» опасный остров – это «искусный в коварстве» кит, который умышленно обманывает мореплавателей. Они устраиваются на его спине, чтобы отдохнуть после трудов в море, и тут Дух Океана внезапно опускается в воду и топит людей. В греческом бестиарии кит – воплощение блудницы из Притчей Соломоновых: «Ноги ее нисходят к смерти, стопы ее достигают преисподней»; в англосаксонском бестиарии он символизирует Дьявола и Зло. Такое же символическое значение он имеет в «Моби Дике», сочиненном через десять веков.

Сатиры

Так называли их греки; в Риме их именовали фавнами, панами и сильванами. Книзу от пояса они козлы; туловище, руки и голова – человечьи.