Делать нечего, пошла следом, ловя мимолетную улыбку Екатерины Степановны. Она еще мне подмигнула! 

Как только за нами закрылась дверь, я прошла к диванчику и устало плюхнулась на него.

– А теперь, Тимурчик, будь добр, расскажи мне, что вообще здесь происходит, – серьезным голосом проговорила женщина, садясь у стола Тимура.

– А что рассказывать? – Тимур старается держаться невозмутимо.

– Почему этот мальчик у тебя?  – продолжает допрос бабуля.

Я сижу, сложив руки на груди, и наблюдаю за происходящим. Ну, выкручивайся, Тимурчик, давай.

– Леха попросил посидеть, – как ни в чем не бывало говорит мужчина.

– Пап, – подает голос Тимоша. – Хватит уже влать. Ты большой мальчик, знаешь же, что это плохо, – со знанием дела заявляет малой.

Мне хочется смеяться. Еле сдерживаюсь. А вот Екатерина Степановна очень даже серьезна. А может, даже и недовольна. Надеюсь, только поведением своего драгоценного внука.

– Он твой сын? – задает напрямую вопрос.

– Я не уверен, – отвечает Тимур.

– То есть как это не уверен? – повысила голос бабуля. – Ты не знаешь, откуда берутся дети? Давай, Тимурчик, разочаруй меня, дорогой.

– Баб, я правда не знаю, мой ли. Потому что этот мелкий засранец не говорит кто его мать. Может, вспомнил бы. А так я ума не приложу, – качает головой.

– Дожилась бабка старая, – запричитала Екатерина Степановна. – Правнук растет, а я ни сном ни духом. Иди ко мне, мой мальчик, – подзывает к себе Тимошку. – Иди, мой хороший, бабуля тебя обнимет, – слышу, как дрогнул ее голос.

У меня от этого даже слезы на глаза навернулись.

– Баб, только не начинай. Мы сдали вчера анализ ДНК, завтра будем знать, так это или нет, – оправдывается Тимур.

Я зло зыркнула на него. Это надо же быть таким черствым. Сердца у него нет.

– Вам туда нельзя, – доносится возня из-за двери и та, открывшись, показывает нам гостью.

– Здрасти, – лицо невесты Тимура перекашивается от недовольства.

Видимо, не нас она ждала тут увидеть.

Ну что, Тимурчик, получай, как говорится, по полной. Боже, как бы не рассмеяться. Хи-хи.

Тимур

Нет! Только не это! Ее мне только и не хватало. Я замечаю, как тут же бабуля впилась в нее взглядом. Стеша та и подавно еле сдерживает смех. Ей смешно. И вот сейчас она смотрит на меня и улыбается.

– А вы кто, милочка? – первой заговаривает бабуля.

– А вы кто? – в тон отвечает Наташа и, не обращая внимания на взгляды присутствующих, направляется ко мне. – Привет, пупсик, – обвивает руками за шею и целует.

Все это напоказ.

– Мне кажется, – убираю ее руки с моего пиджака и отстраняюсь от девушки, – я вчера все сказал.

– А мне кажется, нам надо поговорить, но не при посторонних, – приторно проговорила Ната.

– А мы, милочка, не посторонние, – заявляет бабуля. – Я вообще-то бабушка Тимура, а вы кто будете? – встала, уперла руки в бока.

– Я невеста Тимура, – бойко ответила Наташа.

– Что? – бабуля устремила свой грозный взгляд на меня. – Тимур? Я смотрю, у тебя для меня сюрприз за сюрпризом припрятан. Это что за новости?

– Нет, стоп, – поднял руки вверх, чтобы остановить этот маразм. – И хватит смеяться, – рыкнул на Стешу.

Та откровенно уже не может сдержать смех.

Девушка прикрыла рот ладошками и уставилась на меня. 

– Я жду объяснений, Тимур, – грозно говорит бабушка. – Почему я ничего не знаю о твоей невесте? О сыне?

– О каком сыне? – округляет глаза Наташа. – Ты уже результаты анализов получил? Он твой сын? Фу, боже, – морщит нос. – Мы же договаривались, никаких детей. Они только мешают жить в удовольствие, – тараторит невестушка.

– Что значит, договаривались? – снова бабушка. – Ты не собирался заводить детей? Ты планировал меня оставить без правнуков? – притягивает к себе Тимофея, обнимает. – Господи, мальчишечка ты мой, – целует в кудрявую макушку.

– Так он твой сын, – додумывает Наташа сама. – Правда?

– Да, он наш мальчик, – вставляет бабушка. – А вам, девушка, тут не рады, так что можете идти в обратном от нас направлении.

– Баб, вообще-то, я сам разберусь в своей жизни, – ответил я.

– Ага, разберешься. Я и смотрю, как ты разбираешься. Завел себе метелку не пойми для чего, – зыркнула на Наташу. – Не принимаешь сына и не знаешь, от кого он вообще. Не так я тебя воспитывала, Тимур, – качает головой. – Стешенька, у тебя же есть ключи от квартиры? – девушка кивает. – Поедемте домой, а Тим пусть разбирается с этой, – и потянула мальчика за собой, а следом и Стеша пошла.

– Что значит, с “этой”? – взвизгнула Ната. – Это вот она не пойми кто и  непонятно, зачем вы вообще подселили ее к Тимуру

– Все, тихо, – рыкнул на Нату и та тут же закрыла рот.

Когда ба с мальчиком вышли и Стеша оказалась в дверях, она обернулась и показала фигуру из пальцев “класс” большим вверх. 

Да она стебется надо мной. Вот же мелкая зараза.

И хлопнув дверью, оставляет меня наедине с…

– Я тебя бросаю, – взвизгнула Ната.

С ней.

О, боги! Хочется взвыть! 

– Пожалуйста, я не против, – сдаюсь.

– Запомни, я тебя, а не наоборот. Понимаешь? – уставилась на меня, зло сверкая глазами.

– Понимаю, что тебе надо перед своими подругами выпендриться, что ты это сделала, а не наоборот. Не я тебе вчера предложил притормозить. Не я. Забыли. Все? Довольна? А теперь чао, дверь вон там, – указываю рукой и возвращаюсь к своему столу.

– И все? – удивленно звучит голос Наташи.

– А что еще? – пожимаю плечами, приземлившись в кресло. – Мне кажется, мы все решили. Ты меня бросила. Я, наверное, должен страдать. Так и передай своим, – утыкаюсь взглядом в монитор компьютера и принимаюсь за работу, не обращая на девушку никакого внимания.

– Ты, – оказывается напротив стола и шипит, – ты так просто не отделаешься, понял? За мое унижение, – стучит длинными наманикюренными ногтями по столу.

– И перед кем же тебя унизили, позволь уточнить? – все же приходится взглянуть на нее.

И начинаю разглядывать так, будто впервые вижу. Тонна косметики на лице. Злые, сверкающие ненавистью глаза, обрамленные неестественно густыми ресницами. Губы… а ведь когда-то они мне нравились. А волосы? Она не любила, когда я запускал пальцы в роскошную шевелюру. 

Закрадываются некие подозрения… А грудь? Глаза ползут вниз по вырезу и меня впервые не торкает. Будто прозрел.

– В тебе хоть что-то настоящее осталось? – задаю вопрос, имея в виду совершенно другое, не ожидая получить на него ответа.