– Не слишком ли узко, Анатолий Николаевич, все сваливать на психологию?

– А помножьте ее на дисциплину, которую тоже желательно подтянуть.

Он припомнил чемпионат мира в канун Солт-Лейк-Сити. Два часа ночи. По какой-то надобности ему надо было спуститься в холл гостиницы.

– Смотрю, один из лидеров нашей сборной кому-то по телефону названивает. Я ему: взгляни, дорогой, на часы, завтра же бежать. Он: все будет нормально, Николаич, не волнуйтесь, высплюсь. На следующий день затерялся в серединке, а от него медали ждали. Вот так! Не припомню такого ни при Привалове, ни при Маматове. Была железная дисциплина, без разницы – новичок ты в сборной или стократный чемпион.

– А против лома неужели нет приема? – перевожу разговор совсем на другую тему, Алябьев не сразу «врубается»:

– Что вы имеете в виду?

– Пресловутую астму.

– Сегодняшний спорт здоровья явно не прибавляет, это точно, работа на износ, на пределе человеческих возможностей, организм нужно как-то поддержать. Но, в любом случае, все должно быть в рамках фэйр-плэй, честной борьбы. Это дикость – способ, который избран соперниками для победы. Черт возьми, я и не знал, что среди лыжников, биатлонистов, конькобежцев такое количество астматиков. Не поверил, когда услышал, что в Солт-Лейк-Сити таких было заявлено больше половины. На самом деле, конечно, это липовые астматики, но к ним не придерешься, законов они не нарушают.

– Ворох всяких медицинских справок везут с собой?

– Именно. Обклеены ими. Они защищают их перед МОК, а если зайти с другой стороны – фактически оправдывают легальный прием запрещенных лекарств. Здоровые бугаи, на них воду возить, – они перед стартом извлекают ингалятор. Кто внаглую, никого не стесняясь, кто – «совестливые» такие – в сторонке. Раз – и впрыскивают разные бета-блокаторы. Для непосвященных и жалостливых – пусть ребята лечатся, если так страдают. А кто понимает, что за этим, что к чему?

Алябьев прерывается, выжидает, как я среагирую на сказанное, и начинает разъяснять, за счет чего эти «астматики» заранее получают преимущество. Как легкие и кровь дополнительно насыщаются кислородом, повышается гемоглобин, подпитанные мышцы становятся легкими, эластичными, в них резко уменьшается запас молочной кислоты, излишнее скопление которой оборачивается гирей на ногах, преждевременной усталостью.

– Вы выбиваетесь из последних сил, а астматик-соперник, который должен был давно задохнуться и сойти с дистанции, по-прежнему свеж, летит к финишу, будто крыльями наделен.

– Что же делать?

– Наложить вето на прием перед стартом всяких препаратов. Долбить МОК. Олимпиады, что скрывать, сегодня и соревнования дельцов и хитрецов от спорта, но не в такой же степени…

В этом месте Алябьев предложил прерваться и отобедать в ближайшем кафе. Уже потом я сообразил, что он не столько проголодался, сколько решил взять тайм-аут, перевести дух, собраться с мыслями – не так-то просто давался ему «разбор олимпийских полетов».

Моросил мелкий противный дождь, он затекал даже за приподнятый воротник плаща и неприятно холодил шею. Привычная погода, скрывающая красоту великого города. С Садовой, едва пересекли Невский, свернули в какой-то переулок за Гостиным двором. У дверей кафе толкалась очередь, но она быстро рассосалась. Очевидно, у многих посетителей заканчивался обеденный перерыв, и кафе прямо на глазах опустело.

Мы уютно уселись за освободившийся столик у окна, сквозь которое виден был угол сквера около Александринского театра с памятником Екатерине. Стены были в картинах и эстампах с чудесными видами неповторимого Петра творенья. До боли знакомые места, исхожены вдоль и поперек, а, все равно, взгляд не оторвать. Стрелка Васильевского острова, Английская набережная и Невы державное теченье, Петропавловская крепость, Дворцовая площадь, Летний сад и Марсово поле, натянутый, словно струна, Невский проспект… В ожидании заказа Анатолий Николаевич неторопливо рассказывал о своей недавней поездке в Вельск. Это все там же, на родной Вологодчине.

– Не знаете о таком? – удивился мой собеседник. – Зря. Он ведь постарше Москвы на сотню лет будет, Алексеевской ярмаркой славен. И музеем, в котором редкостные экспонаты, еще 1700 годом датированы. А про реку-то Вагу тоже не слышали?! Ох, там красота: с одного берега холмы свисают, а на противоположном сплошняком, километров на двадцать, сосновый бор. Я туда уж раз в год обязательно наезжаю. Детская спортивная школа там, в Верховажье, Надя Калина директор, сама хорошая лыжница. Область ей помогает, недавно автобус даровали. И я стараюсь поддерживать женщину, энтузиастка она страшная, 300 ребят под ее началом. Сейчас отвозил лыжи, ботинки, другой инвентарь.

– Шура, мой дружок с детства, как узнал, что я приехал, затащил на охоту, – продолжал Алябьев. – Сам он профессиональный егерь, академию сельскохозяйственную закончил. На волков пойдем, предупредил. Забрели мы в какие-то дебри, и вдруг вдали – медведица с детенышами. Я свой карабин, который мне еще министр обороны Устинов за победу в Лейк-Плэсиде подарил, в сторону, ребята тоже, и наблюдать – благо и фоторужье прихватили. Для меня стрелять в любое животное, волк ли это, либо другой хищник, неприемлемо, а тут еще олимпийский Мишка припомнился. В общем, пару-тройку часов в засаде тихо просидели, все боялись спугнуть зверя, так что теперь я много чего интересного могу рассказать про медвежьи повадки.

Заказ никак не приносили. Официант извинился, какие-то проблемы на кухне, предложил пока ограничиться холодными закусками.

– Что вы хотели еще услышать? – спросил Алябьев. – О стрельбе? Больное она у нас место, нет стабильности. Коснусь сугубо технической стороны. Не продолжать же на немецкий «Аншутц» ориентироваться, когда сами немало умеем. Не спорю, в дизайне уступаем, но стволы-то наши холодной ковки качественнее, разброс меньше при любом морозе. Я сам на одном подмосковном заводе участвовал в испытаниях. Специально в барокамере понижали температуру до минус 28, и стреляли отечественным патроном «олимп». Кучность выше, чем у немецких. Но мы почему-то усердствуем, тратим огромные деньги, тысячи по две с половиной долларов за винтовку. И с ложе без проблем, когда есть свои левши, высококлассные мастера Николай Морозов и Александр Прытов. Такие подарочные варианты делают – залюбуешься. Мне показали, думал, стопроцентно «Аншутц», а это – наше оружие…

Наконец-то официант сразу принес и нарезку с овощным салатом, и жаркое в горшочках. Я предложил по рюмке за встречу, Анатолий Николаевич наотрез отказался.

– А как же Омар Хайям:

– Я – здравомыслящий, но это не по мне, сам себе не разрешаю.

…Зима снова призвала на воинскую службу лыжную подготовку и ускоренное передвижение. Этими двумя дисциплинами из обязательного солдатского набора занимается кафедра в питерском Военном институте физкультуры, где начальствовал еще недавно, до увольнения в запас, Алябьев. Сейчас он там рядовой профессор. Рядовой ли? Предмет более чем знаком Анатолию Николаевичу. Столько лет он изучал его на практике. А вылилось все в иконостас медалей, каждая со своей историей, но маэстро биатлона, как называли Алябьева норвежцы, не любит разглагольствовать о своих спортивных подвигах. Было и было, большой спорт позади, теперь под его опекой курсанты.