По крайней мере, Вильгельм I понял Мантейфеля правильно, и по существу все его предложения были приняты. Указ от 23 апреля 1862 года перенес на 1 октября 1865 года дату, начиная с которой нельзя будет получить допуск на экзамен на получение офицерского звания без предъявления сертификата о среднем образовании, и далее объявлял, уже без указания каких-либо сроков, что особое служебное рвение и рекомендации достаточного количества офицеров могут полностью компенсировать отсутствие специального образования. Король, таким образом, уступал искусной демонстрации решимости и возлагал ответственность за набор новых офицеров на коллективное суждение офицерского корпуса. Но при этом он не покончил с двойственностью, которая постоянно сопутствовала вопросу об образовании начиная с 1808 года, и сохранил это положение вплоть до начала Первой мировой войны и даже позднее. По сравнению с предыдущим этот указ являлся еще большей уступкой определенным настроениям в рядах офицерского корпуса, чреватой серьезными последствиями.

Этот комплекс феодальных и провинциальных переживаний образовывал одно из многих направлений шедшей уже столетие «переоценки ценностей» – поскольку тут речь шла именно об этом. Разобраться в сути тех событий мы можем благодаря тому, что меморандум Мантейфеля был выслан для ознакомления трем генералам. Ответ одного из них (чье имя установить, к сожалению, невозможно, поскольку нет подписи или сопроводительного письма) говорит не о широте ума, но о глубоких чувствах и особенно о страстной ненависти к школам. Неизвестного критика – несомненно, это один из наиболее уважаемых генералов – больше всего раздражает положение меморандума, что кандидаты обязаны демонстрировать свой уровень образования до экзаменов, а не на самих экзаменах, как это было раньше, т. е. для того, чтобы им позволили сдавать экзамены, они должны принести сертификаты об окончании школы. Раньше, как он справедливо указывает, решение о допуске к экзаменам было всецело в руках экзаменационной комиссии, которая могла принимать во внимание не только соображения академической успеваемости; теперь же это решение принимается исключительно директорами школ. Он вообще не уверен в их объективности: они очень часто испытывают вражду или предвзятость по отношению к представителям лучших классов (под ними он понимал поместное дворянство и, вероятно, также офицеров), они также заражены деструктивным духом времени, и в придачу большинство из них – рационалисты.

Таким образом, генерал назвал вещи своими именами. Прямо и откровенно он сказал то, что остальные думали или, по крайней мере, смутно чувствовали, как, например: «К черту культуру и все ее произведения». Уроки обычного домашнего учителя, которыми ограничивалось образование сыновей поместного дворянства и офицерства до шестнадцатилетнего возраста, конечно, признавал он, грешат предвзятостью и не обеспечивают того объема знаний, которые дает публичная школа, но они все же предпочтительней, поскольку заключают в себе все физические и моральные преимущества воспитания в «приличной» семье. Но сопротивление было бесполезно: нельзя было противостоять тенденции к увеличению влияния города, интеллектуализма и единообразия на всю сферу образования, не говоря уже о влиянии буржуазии на общественную жизнь. Следуя правилам, установленным предыдущими королями, Вильгельм I платил дань духу своего времени, но никогда не выпускал этот дух на свободу. Но тем не менее, поскольку трудно было удовлетворить увеличившиеся потребности в офицерах только за счет социально «желательных» классов (насколько позволяла их численность), то дата, начиная с которой аттестат о среднем образовании становился необходимым условием допуска на офицерский экзамен, снова была перенесена, на этот раз на 1 октября 1865 года.

С другой стороны, год от года шло увеличение количества тех, кто приходил на экзамен недостаточно подготовленным. Сведения об экзаменах за два месяца 1868 года показывают, что из 111 претендентов 69 не имели среднего образования: либо они получили только начальное, либо вообще не посещали школу. Из этих 69 только 22 человека успешно сдали экзамен, а все, кто учился дома, получили отметку «неудовлетворительно». «Необходимо помнить, – говорится в документах по этому вопросу, – что все упомянутые выше кандидаты, которые не сдали экзамен, будут сдавать его снова, после определенного периода, во время которого они будут заниматься с репетиторами, и естественно было бы отнестись к ним с особой снисходительностью. Нельзя отрицать, что количество офицеров, не получивших формального образования, неизбежно будет расти, и это становится поводом для беспокойства». Ситуацию в определенной степени смягчал тот факт, что все большее количество молодых людей с аттестатами о среднем образовании вступали в это время в армию в качестве добровольцев без жалованья. Тем не менее соответствующий отдел военного министерства рассматривал «неоднородность образовательного уровня офицеров» как значительную проблему.

Это привело к тому (как было заявлено в 1870 году), что отдельные командиры, «принимая кандидатов на офицерские должности, придавали больше значения глубине технических знаний, чем происхождению кандидатов и воспитанию, которое они получили дома. В результате снизилось качество офицерского корпуса и возникла потребность ввести в него для укрепления другие элементы». Это, разумеется, были те элементы, из которых «наш славный офицерский корпус состоял в былые времена, но которые, увы, стали очень редкими в списках его состава сейчас. В такой ситуации военный кабинет считает своей насущной задачей поддержание прежнего порядка в этом отношении». Разумеется, поддержанию социального состава придается гораздо большее значение, чем прекращению практики «чрезвычайного приема», которая все еще оставалась в силе.

На самом деле военное министерство обращалось к военному кабинету за поддержкой своих намерений покончить с этими «чрезвычайными мерами», но не встретило там понимания. Министерство, тем не менее, попыталось обосновать свои предложения, ссылаясь на доклад военной экзаменационной комиссии за 1869 год. Для этой цели министерство подсчитало соотношение между «старым прусским контингентом» и всеми остальными офицерами и привело статистические данные, отражающие разницу в техническом образовании офицерского корпуса в целом и дворянства в частности. Эти таблицы были частично приведены в первой части книги. Суть противоречий между военным кабинетом и военным министерством относительно плохих и все более ухудшающихся результатов унтер-офицерских экзаменов (призванных подтвердить наличие общеобразовательной основы для дальнейшей профессиональной подготовки) заключалась в том, что кабинет относил это за счет чрезмерно высоких технических требований, принятых после 1844 года, в то время как руководители министерства придерживались совершенно противоположных взглядов и жаловались на излишнюю простоту тестов.

Тем не менее рекомендации экспертов военного министерства не убедили военный кабинет, руководствовавшийся в своих суждениях преимущественно политическими соображениями. Несколько дней спустя, 28 марта, рекомендации министерства были окончательно отклонены, и это решение существенно замедлило все последующее развитие в области образования вплоть до Первой мировой войны. Требование обязательного наличия сертификата о среднем образовании в конце концов вступило в силу, но оно не имело заметного практического значения, поскольку можно было обратиться напрямую к императору с просьбой об освобождении от этого требования – как часто и происходило на протяжении многих лет – и добиться желаемого. Например, в 1883/84 учебном году освобождение было даровано 118 ученикам прусских военных школ, и явно недостаточный объем знаний, получаемый ими от «репетиторов», заставил инспектора военных школ обратиться к императору с эмоциональной жалобой, в которой среди прочего указывалось, что «к сожалению, значительная часть из них носит имена, которые уже много поколений традиционно встречаются среди прусского офицерского корпуса». Очевидно, что военный кабинет, отвечавший за выдачу подобных освобождений, по-прежнему придерживался таких же принципов, которые он отстаивал в 1869—1870 годах, когда ему удалось добиться их принятия.