Врач ужинал в трактире и, чувствуя затылком взгляды соглядатаев, мысленно прощался с этим миром. Даже если ему удастся избежать обвинений в богохульстве, церковникам не составит большого труда выяснить все обстоятельства его поспешного отъезда из Франции. Да, это займет некоторое время, но ему вряд ли позволят оставаться на свободе. Бертран был наслышан о способах, к которым прибегали братья инквизиторы, – в результате «общения с Богом» даже совершенно невинные оговаривали себя, не в силах терпеть ужасающие пытки.

Не дождетесь, усмехнулся про себя ученый и, сделав вид, что рассматривает что-то на столе, незаметно кинул в кружку с пивом небольшое количество порошка, который всегда носил с собой на всякий случай. Смерть не страшила молодого человека – за время врачебной практики он столько раз наблюдал за тем, как душа покидает тело, что стал относиться к этому процессу как к естественной части существования. Да, лишение себя жизни было противно ему, как и любому верующему человеку, однако ему всегда казалось, что Бог был славным малым и смог бы понять человека, которому не оставили выбора. Но как же все-таки не хотелось умирать, черт возьми…

– Мэтр?

Бертран почувствовал, что на его плечо легла чья-то рука, и, вздохнув, приготовился осушить кружку до дна.

– Мэтр, нам срочно нужна ваша помощь.

Путник, который уже поднес кружку к губам, с удивлением оглянулся и увидел бледное лицо совсем еще молодого монаха, который совершенно не походил на того, кто пришел с дурными намерениями.

– Что случилось? – спросил ученый, и его голос прозвучал неестественно громко во внезапно наступившей тишине.

– Это неподходящее место для разговора, – торопливо ответил священнослужитель и, ухватив врача за рукав, потянул его за собой.

Поколебавшись несколько мгновений, Бертран поставил на стол пиво и направился было за собеседником, но, сделав несколько шагов, вдруг опомнился: вернувшись к своему столу, он опрокинул кружку – так, что содержимое полностью вылилось, и только после этого кивнул:

– Ну что ж, пойдемте.

Ученый был прекрасно осведомлен о методах и полномочиях инквизиции, и то, что его не схватили, а «попросили пройти», давало ему надежду на счастливый исход. Или хотя бы на отсрочку.

Действительно, снаружи его никто не ждал – сопровождающий его монах был, судя по всему, сильно чем-то обеспокоен и постоянно оглядывался, чтобы убедиться, что Бертран идет за ним. Мелькнувшее у врача подозрение быстро нашло подтверждение: они направились прямиком к кафедральному собору, где, как было известно, собиралась вся верхушка церковной знати. Ученому еще никогда не приходилось бывать внутри сооружений такого уровня, и он непроизвольно проникся величием этого места. Когда же хмурые охранники, стоявшие у входа, без лишних вопросов расступились в стороны, стало ясно, что их ждали с нетерпением.

Как только они зашли внутрь помещения, молодой монах пробормотал что-то и скрылся за едва заметной ширмой, оставив Бертрана в стоять одиночестве. Однако тому не пришлось долго недоумевать – уже спустя несколько мгновений перед ним появился высокий пожилой мужчина в скромной, но добротной сутане. Смерив пришедшего оценивающим взглядом, он презрительно скривил губы и, не говоря ни слова, направился к одному из коридоров, сделав ученому знак следовать за ним. Уже понимая, зачем он здесь понадобился, Бертран решил не обращать внимания на такое неуважительное отношение и подчинился.

Им не пришлось идти долго – вскоре священник остановился возле небольшой двери и, осторожно приоткрыв ее, отступил в сторону. В первый момент Бертран никого не заметил, поскольку в комнате царил полумрак, но, как только его глаза привыкли к тусклому свету, исходившему от нескольких свечей, он смог рассмотреть кровать, на которой лежал человек. Подойдя ближе, ученый почувствовал на своей груди острие клинка и с удивлением остановился: у него создалось впечатление, будто человек, наставивший на него оружие, появился из ниоткуда.

– Оставь его, Джузеппе, – раздался слабый голос. – Этот человек пришел помочь.

Телохранитель тут же отступил в тень и снова растворился в темноте. Бертран, мысленно послав того ко всем чертям, приблизился к кровати и несколько секунд внимательно рассматривал мужчину средних лет, лежавшего перед ним. Впалые щеки, лихорадочно блестящие глаза, вздымающаяся грудь, из которой то и дело вырывался свист вперемешку с хрипами… Ученый обратил внимание на странный запах, который исходил от больного, – создавалось впечатление, что он давно не мылся, что сложно было ожидать от представителя духовенства такого высокого ранга. А в том, что перед ним был кто-то весьма важный, врач нисколько не сомневался. Наконец, оценив общее состояние пациента, он сел рядом с кроватью на табурет и взял в руки исхудавшую кисть. Нащупав пульс, Бертран несколько секунд молчал, а потом недовольно покачал головой: сердце колотилось так часто и с такой силой, что, казалось, стремилось вырваться наружу.

– Давно это у вас? – обратился он к лежащему.

– Со вчерашнего дня, – с трудом проговорил тот, и ученый недоверчиво поднял брови – ему еще не приходилось сталкиваться с таким быстрым развитием болезни. В первую очередь он подумал о чуме, но кожа больного была совершенно чистой, если не считать липкого пота, которым он был весь покрыт.

Пот… Бертран попытался вспомнить, где и когда он уже слышал нечто подобное. Некоторое время ученый безуспешно бродил по закоулкам своей памяти, пока наконец не наткнулся на нужное воспоминание.

– Голова кружится?

– Постоянно, – слабым голосом отозвался больной.

– Кости ломит?

– Руки и ноги будто сам дьявол выворачивает…

Много лет назад, когда Бертран только начинал познавать искусство врачевания, мэтр Бюжо рассказывал ему о таинственной болезни, с которой ему пришлось столкнуться во время пребывания в Гамбурге. В народе эта напасть получила название «английский пот» из-за того, что впервые появилась на берегах Британии, и ее симптомы полностью совпадали с теми, что сейчас видел перед собой ученый, вплоть до дурно пахнущих выделений. Проблема была в том, что средство от этой болезни так и не было найдено.

– Спасите его, мэтр. – Бертран вздрогнул, когда телохранитель больного подошел к нему сзади и тронул за плечо. – Это важный человек, у церкви на него большие планы.

– Кого же мне предстоит лечить? – поинтересовался ученый.

– Кардинала Карафу, – прозвучал спокойный ответ, который тем не менее заставил врача содрогнуться.

Джанпьетро Карафа был известной фигурой – великий инквизитор Священной канцелярии и приближенный самого его святейшества снискал славу непримиримого борца с любыми проявлениями ереси. Можно сказать, что он олицетворял собой институт инквизиции. В какой-то момент у Бертрана появилась мысль о том, что, возможно, ему не стоит даже пытаться спасти этого человека. Правда, тогда и у самого ученого не оставалось никаких шансов остаться в живых. Готов ли он принести себя в жертву? Подумав, молодой врач решил, что пока не готов умирать, и, вздохнув, кивнул Джузеппе, который продолжал нависать над ним: