— Шмейся-шмейся, — пробубнила Алисия, — жато мне так вкушнее..

Я предпочла поверить подруге на слово. Мой черничный пирог с ванильным мороженым и так таял во тру, да и ягодный отвар был на диво ароматен.

Полакомившись, мы решили набрать еще печенья и разноцветных драже, чтобы иметь в своей комнате запасы сладостей на неделю.

— Только платим пополам, — строго сказала огневичка.

— Идет.

И мы стали обладательницами объемного и очень вкусно пахнущего кулька.

В ШРАМ уставшие, но довольные, мы вернулись только под вечер. Даже спать легли пораньше, утомленные долгими прогулками и разъездами.

Сегодня вместо нормального связного сна мне снятся обрывки сновидений. Словно кто-то взял из синематографа пленку с записанным на ней сюжетом сна, нарезал на отдельные куски, перемешал их, вырвал отдельные кадры, стер половину, склеил в случайном порядке и все полученное решил продемонстрировать мне. Единственное отличие — звуки слышны во всем своем многообразии.

Мы снова в мастерской Лая. Все впятером. Сидим за столом. Все напряжены до предела — Эд крепко, до побелевших костяшек сжимает пальцы в замок, Терри опустил голову и отгородился ото всех козырьком сложенных пальцев, Рид сидит обманчиво спокойно, но стучит по полу каблуком, Лай.. Лай торопливо роется в ящиках стола..

— Нам нужно что-то простенькое, — приговаривает он, лучше серебро..

— Что-то, что не привлечет внимания, — не поднимая головы произносит Терри

— Что меньше всего похоже на серьезный артефакт — это Рид.

— Мм.. кажется, вот это может подойти.. — Лай что-то достает из недр ящика.. Обрыв..

… мы передаем по кругу большую серебряную чашу. Каждый по очереди делает на ладони надрез обсидиановым ножом, собирает кровь в ладони, а затем выливает ее темным, почти черным ручейком в чашу.

Лай закидывает в чашу серебряную вещицу, Тери что-то бормочет, высыпает туда бурый порошок из колбы, Рид делает сложные пасы над ней, на какой-то момент на руках и лице его проступают черные вздувшиеся вены, потом все проходит, но друг резко бледнеет, лоб его покрывается испариной. Он кивает и передает чашу Эду.

— Добровольно делюсь кровью и жизнью. Клянусь всегда быть рядом. — Эд делает глоток из чаши и передает ее Риду... Обрыв

— Все понимают, к чему это может привести? — Лай смотрит в глаза каждому по очереди..

— Мы все равно подохнем все по одному,— зло выплевывает Рид. — Тилль ни при каком раскладе не оставят в живых, я лучше повешусь, чем присягну этому уроду. А вы — он обратился к Эду , Тери и Лаю— сможете спокойно жить с этим?

Мне становится страшно. Не потому, что это может плохо для меня кончиться, — оно так или иначе кончится плохо, я уже смирилась с этим. А потому что из-за меня могут пострадать друзья.

— Вчера я слышал беседу деда с отцом, — глухим голосом говорит Тери, — они окажут ему поддержку..

Рид сжимает кулаки..

— А если нам сбежать? — предлагаю я. — Эд может набросить на нас иллюзию.

— Нас переловят как птенцов — качает тот головой — моих сил не хватит, чтобы сделать пять настолько плотных иллюзий.. и... — он медлит, собираясь силами, — мой род тоже намерен примкнуть к нему...

Обрыв..

Последний глоток достается мне.

Я вынимаю из чаши окровавленный медальон на цепочке и одеваю его на себя.

Лай подталкивает к моей руке нож.

— Тилли, завершай..

Я беру нож, острием прокалываю подушечку пальца, жду, когда скопится побольше свежей крови и, прикладывая окровавленный палец к медальону, произношу, как договаривались.

— Выполняйте обещанное.

Обрыв..

Я резко просыпаюсь, сердце колотится как ненормальное. Рука судорожно сжимает мамин медальон. Я прихожу в себя...Вот и объяснение. Конечно, я так привыкла к медальону, что и во сне он со мной. Я вспоминаю кое-что еще.. Тилли, Тилль.. вот и последнее имя. Но улыбаться совсем не хочется. Понемногу я успокаиваюсь, и новый поток снов, муторных и нерадостных, уносит меня с собой.

Глава 8

Письмо Эммы к Лиззи

Лиззи, у меня потрясающие новости.

Но сразу я тебе о них не скажу. Можешь назвать меня занудой, но сначала тебе придется читать о моих обычных и скучных школьных событиях (не смей сразу смотреть в конец письма).

Как ты знаешь, уже почти два месяца я учусь в ШРАМе (так и вижу, как ты закатываешь глаза , прочитав эту фразу). И здесь принято выбирать себе дополнительные занятия по интересам. О первом своем занятии я тебе уже писала — я выбрала курс правоведения у мэтрис Фрейзер. А вот на этой неделе я записалась еще на одно. Никогда не угадаешь на какое именно. Курс истории, ты можешь себе это представить? О причинах этого выбора я напишу тебе когда-нибудь попозже, но можешь смело объявить об этом Джейн и другим девочкам, они точно удивятся.

На прошлых выходных мы с Алисией снова ездили в Лиденбург, и это был просто день встреч. Сначала, гуляя по бульварам, мы встретили нашу бывшую соседку Аннабелль. Она делала покупки и спешила в шляпную мастерскую. Мама писала недавно, что она вышла замуж за своего усатого ухажера и переехала в столицу, но я не думала, что в таком огромном городе мы с ней увидимся, да еще и так скоро. Тем более странно, что тем же днем мы наткнулись на еще одного знакомого — миста Дикенса (ты точно его помнишь, он застукал нас в саду Степлтона вместе со своим другом). Он изволил прогуливаться, держа за талию какую-то даму с весьма выдающимися... мм.. достоинствами. Я повела себя ужасно и вместо того, чтобы обозначить приветствие легким кивком, показала ему язык. Кажется, столица могла бы быть и побольше ..

Ну а теперь я перехожу к главной новости. Кажется, я и вправду, маг жизни!

Дело было так. К Алисии пришли гости. Несколько девушек из ее курса и пара ребят. Пока веселая компания сплетничала, угощаясь отваром с печеньем, я решила потренироваться в магии. Сидя за рабочим столом, я пыталась сконцентрировать свою силу сначала в солнечном сплетении (как советовали в моей книжке), потом в ладонях, а, затем передать ее моей главной жертве экспериментов — ростку фасоли в горшке.. Так и