– Ты не думаешь, что я это сделал?

Джэй уселся на унитаз.

– Она была испугана. Элмо, без обид, но я могу себе представить, что напугал ее ты. Она меня наняла для пущей безопасности и сказала приступать завтра же. Имеет смысл предположить, что тот, кого она боится, живет этажом ниже?

Обычно спокойное лицо карлика исказила боль.

– Я же был ее телохранителем, – сказал он. – Многие годы хранил ее, от всего ограждал. Моя вина. Мне надо было быть там.

– Почему же тебя не было?

Элмо уставился на свои руки. Пальцы их, грубые и короткие, вспучивались мозолями.

– Она меня отослала с поручением.

– Значит, ты не виноват. Делал, что она приказала. Что за поручение?

Элмо помотал головой.

– Не могу сказать. Это ее дела.

– Она мертва, – указал Джэй, – и на тебя хотят повесить ее убийство. Думаешь, Джокертаун так уж плох? Тебе надо бы знать, как обходятся с джокерами в Аттике[24]. Скажи мне, Элмо. Дай мне за что-нибудь уцепиться.

Элмо оглядел камеру.

– В пакгаузе я передал человеку запечатанный конверт и авиабилет, – сказал он, помолчав. – Встреча прошла без сучка без задоринки, но вот когда я вернулся, перед входом стояли полицейские машины. Мне это не понравилось, и я решил не высовываться, пока не узнаю, в чем дело. Когда услышал по радио, что случилось, решил, что лучше убраться из города. Да и некуда мне возвращаться было.

– И кто был тот человек? – спросил Джэй.

Элмо сжал руку в кулак.

– Не знаю.

– Как выглядел?

Элмо вновь разжал пальцы.

– Было темно, и он был в маске. В маске медведя. Черного, с большими зубами.

Джэй нахмурился.

– Выглядел сильным?

Элмо рассмеялся.

– Мы с ним силой не мерились. Я отдал конверт, и все тут. – И он замолчал, уставившись на свои пальцы, которые он продолжал сгибать и разгибать.

– Еще что? – подтолкнул Джэй. Ответа не было. – Давай, Элмо. У нас десять минут всего. Помоги мне.

Какое-то время карлик сидел, уставясь на Джэя без всякого выражения. Затем медленно кивнул и отвел взгляд.

– Ага, – произнес он. – Ладно. Тяжело это. Она… – Элмо подыскивал слова. – Она не приказывала мне молчать, да этого никогда и не требовалось. Я и сам знал, когда надо держать рот на замке. Кто этого не понимал, во «Дворце» не задерживался. Но теперь уж все равно, не так ли? Ведь ее не стало.

– Расскажи про встречу.

– Конверт был набит деньгами. Много денег. Она кого-то заказала. Я это понял. И она поняла, что я понял. И мы оба сделали вид, что это не так. Это ее излюбленная манера. – Он взглянул на Джэя. – А тот, как я понимаю, ударил первым.

Джэй знал, что Хризалис никогда не была образцовой гражданкой. Играла по своим правилам. Но убийство… это не было на нее похоже.

– И чьей же смерти она хотела?

– В конверте кроме денег находился сложенный листок с именем, – сказал ему Элмо. – Я в него не заглядывал, но когда парень в медвежьей маске его прочел, то прищелкнул языком.

– Он сказал: «Черт. Маловато я запросил». И тут я понял. Денег в конверте больше, чем обычно платят за заказное убийство, и это лишь часть оплаты. И еще авиабилет этот, да? Туда и обратно до Атланты.

– До Атланты? – вымолвил Джэй. Какое-то мгновение он гадал, какие, к чертям, у Хризалис знакомства в Атланте. Тут до него дошло, и болезненное чувство овладело им. – Вот говно, – сказал он.

– До нынешнего года ее политика никогда не занимала, – подтвердил Элмо. – А тут она ею заинтересовалась. Точно не могу сказать, но думаю, она что-то такое увидела во время своего путешествия. Она не походила на старину Деса или на кого-то еще из джокерских политиканов, но она же была джокером.

– Лео Барнет? – сказал Джэй.

Элмо кивнул.

– Он, должно быть.

– Прекрасно, – сказал Джэй. – Ну чертовски прекрасно! – На время он потерял способность думать. – Расскажи про наемника, – попросил он.

– Высокий, тощий. Носит перчатки. Костюм дешевый, не по фигуре. На билете имя Джордж Керби, но это всего лишь изобретение Хризалис.

– Джордж Керби, – повторил Джэй. Имя звучало как-то смутно знакомо. – Когда вылет?

– Сегодня, – сказал Элмо.

– Вот черт, – произнес Джэй. – Черт, черт, черт. – Он взглянул на часы. Время почти кончилось. – Сейчас вернется Мэйзрик и выгонит меня, нам надо торопиться. Расскажи про Йомена.

– Про Йомена? Это в прошлом, – резко выпалил Элмо. – Уж год как тот ушел, да? И никто не знает куда, даже Хризалис. Уж как она его искала. Думаю, боялась, что Кулаки его замочили. Ведь между ними и Йоменом кровь пролилась. Но здесь он не может быть замешан. Ведь он натурал.

– А Чудо-Юдо? – спросил Джэй.

Элмо пожал плечами.

– Если и была с ним в сговоре, мне про то не говорила.

– Кто еще? – вопросил Джэй. – Враги, отвергнутые любовники, жадные наследники, кто еще мог желать ее смерти?

– Она была молчаливым партнером, – сказал ему Элмо. – Джокер по имени Чарльз Даттон. Он ей помог с покупкой «Дворца», когда она только начинала. Думаю, теперь предприятие отойдет ему.

– Поговорю с ним, – пообещал Джэй. – Что-то еще?

Элмо заколебался.

– Давай же, – потребовал Джэй. – Колись.

– Не знаю, что это могло бы значить, – вымолвил Элмо, – но прошлой весной мне пришлось избавиться от трупа.

– От трупа? – переспросил Джэй.

Элмо кивнул.

– Женщина. Молодая, темнокожая, наверное, была хорошенькой, но не тогда, когда я ее увидел. Вся изрезана, как мясником разделана. Груди отрезаны, лицо изрезано на ленты, с одной руки снята кожа, меня чуть не вырвало. Никогда не видел Хризалис в таком испуге, как той ночью. У меня был выходной, но она послала за мной на поиски. Когда я явился, Копатель Даунс блевал в мужском туалете, а Хризалис была у себя в офисе, просто сидела и курила, уставясь на труп. У нее рука дрожала, но она, казалось, не могла отвести взгляд, пока я не укрыл тело простыней. Она велела мне прибраться. Я так и сделал. Я ни о чем не спрашивал, и она ничего не говорила. И после никогда про то не заговаривала.

– А с трупом что сделал? – спросил Джэй.

– Уложил его в мусорный мешок и вынес в подвал. На следующее утро его уже там не было. Соседи.

Шаги они услышали одновременно.

– Что соседи? – подтолкнул Джэй.