– Те, что за соседней дверью, – начал говорить Элмо, пока ключ поворачивался в замке. – Все трупы мы им оставляли. Они с такими вещами хорошо управлялись. – Он замолчал и мрачно взглянул на дверь.

Дверь камеры отворилась. Рядом с Мэйзриком стояла капитан Эллис собственной персоной, пыхая сигаретой и переминаясь с ноги на ногу.

– Убирайся ко всем чертям отсюда!

– Уже убираюсь, – сказал Джэй. Уходя, он ободряюще похлопал Элмо по плечу. Карлик даже не поднял взгляд.

– Хочу, чтоб ты понял: Мэйзрик это свиданьице организовал, не спросив моего разрешения, – отрезала Эллис. – Но уж коли оно состоялось, так для тебя будет куда как лучше назвать имя, и смотри не гони порожняк, а не то окажешься в одной камере со своим приятелем Элмо.

У Джэя уже не осталось сил огрызнуться в ответ.

– Даниэль Бреннан, – сказал он.

Мэйзрик бегло послал ему такой взгляд, будто кто-то сунул ему в штаны кубик льда. Эллис лишь фыркнула и записала имя.

– Доброго вам дня, – пожелал им, выходя, Джэй.

Не было ни стены, ни изгороди, ни каких-либо других преград на пути Бреннана к территории 8800-го по Гленхоллоу-роуд. Попадались, правда, таблички на деревьях, в которых запрещалась охота, рыбная ловля или вообще проход под угрозой законного наказания, но они Бреннана не остановили. Он осторожно скользил между деревьями, тихо и сосредоточенно, будто он опять во Вьетнаме, где лес наполнен врагами.

Наконец он выбрался из зарослей и обнаружил, что стоит на краю поляны, подстриженной ровно, словно лужайка для гольфа. За прекрасно ухоженной поляной простирался обширный цветник. За цветником – высокая живая изгородь. А за изгородью – дом, двухэтажный. Нижний этаж скрывала изгородь, но четыре окна второго смотрели прямо на поляну.

Бреннан глубоко вдохнул и рывком пересек поляну, чувствуя себя совсем голым и уязвимым для каждого, кто может за ним следить из дома. Он вломился в край цветника, легко скорчившись, залег, задержал дыхание, прислушиваясь. Ничего. Огляделся. Ничего, кроме цветов.

Он преодолевал цветник, низко согнувшись, чтоб не быть замеченным из окон второго этажа, и опознавая многие из цветов на пути. Тут были розы, хризантемы, львиный зев, но рядом росли и маки, похожие на те, что ему доводилось видеть на плантациях во Вьетнаме и Таиланде, и дурман, знакомый по проведенному на юго-западе детству, и под тенистыми навесами грибы десятков форм и расцветок, не очень-то похожие на те, из которых готовят соусы к мясным блюдам.

Невинно выглядящий цветничок – на самом деле мечта наркохимика, – понял Бреннан, и сырья здесь хватит, чтобы приготовить почти что любой стимулятор, депрессант или галлюциноген. Но с точки зрения специалиста по ландшафтному дизайну, он смотрелся светло, в разбивке его ощущалось стремление к гармонии цветов, форм и текстур. Даже время от времени попадающиеся меж растениями украшения радовали глаз этой гармонией, хотя и были меж ними чуть эксцентричные.

Ну вот как этот четырехфутовый гриб из бетона, на котором свернулась гусеница и курит кальян. Не совсем обычное садовое украшение, но здесь в тему.

Бреннан улыбнулся, и тут гусеница обернулась и взглянула в его сторону. Надув щеки, она выдохнула облако белесого дыма, окружив им Бреннана, прежде чем тот успел захлопнуть рот. Он вдохнул полные легкие сладковатого дыма и успел сделать лишь три шага. Голова закружилась, глаза полезли на затылок, и он тяжело свалился в густую траву. Он почувствовал на щеке прохладное дыхание, когда гусеница, шевеля механическими губами, заговорила знакомым сварливым голосом.

– Добро пожаловать в волшебное царство, – произнесла она, и глаза Бреннана закрылись.

Копов, которые следили за похоронным бюро, было до черта. Одного Джэй опознал в продавце сосисок с тележкой, еще два сидели в припаркованной за полквартала машине, четвертый затаился на крыше дома напротив. Либо они не совсем уверены в Элмо, либо надеются, что Йомен придет отдать последнюю дань уважения.

Дом траура Косгроува представлял собой трехэтажное нелепое викторианское сооружение, напоминающее обломок ушедшего времени. На одном углу – круглая приземистая башня, на другом – высокая готическая; деревянная галерея целиком опоясывала здание, везде ажурная резьба по дереву. Хризалис бы здесь понравилось.

Он взбирался по ступенькам, когда дверь с шумом открылась, выпустив Лупо.

– Кровавый фарс, вот что это, – рявкнул он, завидев Джэя. Уши его в гневе распластались по черепу. – И кто его поставил, как он думает? – Он не дождался ответа. Джэй пожал плечами и зашел внутрь.

Декорированное темными обоями фойе было обставлено по-старинному. Висевшее на стене в застекленной раме расписание объявляло о трех прощаниях. Вайдмен в Восточной гостиной, Джори – в Западной, и Мур – в Круглом зале наверху. Джэй осознал, что настоящего имени Хризалис он не знает.

– Ох, – произнес мягкий голос рядом. – Г-н Экройд, как хорошо, что вы пришли.

Вальдо Косгроув был кругленьким человечком, возрастом за семьдесят, абсолютно лысым, с маленькими потными ручками. Одевался Вальдо безупречно даже для Хирама, пах, будто выкупался в духах, и вообще выглядел пересыпанным тальком. Джэю довелось на него работать, когда из покойницкой украли два трупа особо уродливых джокеров. Эта история немало обеспокоила Вальдо, а тот не привык к беспокойствам. Вальдо почти все время печалился. Это он умел делать лучше, чем кто бы то ни было из тех, кого Джэй знал.

– Здравствуйте, Вальдо, – сказал Джэй. – Кто из них Хризалис?

– Мисс Джори покоится в Западной гостиной. Наша лучшая зала, не говоря уже о том, что самая большая, ведь у нее было так много друзей. Я так опечалился, услышав эту ужасную историю.

Слова были как и положено, но Джэю доводилось слышать и куда более печальный тон. Что-то старого Косгроува беспокоило.

– Что случилось? – спросил он. – С чего это Лупо как ошпаренный?

Вальдо Косгроув зацокал.

– Мы не виноваты. Г-н Джори настоял, он же как-никак ее отец, а некоторые неправильно восприняли. Я не могу понять, чего они от нас хотят. Уверяю вас, мы ни на чем не сэкономили.

– Уверен, г-н Джори, получив счет, оценит это по достоинству, – сказал Джэй. – Мне никто не звонил?

– По телефону? Вам? Сюда?

– Пытаюсь связаться с Хирамом Уорчестером, который в Атланте, – объянил Джэй. – Продиктовал послание в его отель. Если позвонит, дайте мне знать.

– О, конечно, – произнес Вальдо Косгроув. Очередная группа скорбящих попалась навстречу. Среди них попалась на глаза официантка из «Хрустального дворца». И эта не выглядела умиротворенной. Он решил выяснить, что же происходит.

Западная гостиная представляла собой длинную мрачную залу с высокими потолками, сплошь заполненную цветами. Букетов нанесли столько, что часть их вытеснилась в фойе. У двери располагалась книга для соболезнований. Рядом с ней стоял Инь-Ян и выражал соболезнования крепкому мужчине шестидесяти с лишним лет, несомненно, отцу Хризалис. На Джори была белая рубашка и черный костюм, и вообще было в его облике нечто, заставляющее думать, что он, похоже, и сам из породы людей черно-белых. И чувствовал он себя не в своей тарелке. Может, из-за костюма. Может, просто так уж случилось. А может, из-за Инь-Яна, у которого обе головы говорили, как обычно, одновременно.