— Чем еще ты занималась, кроме плавания? — поинтересовался Максимо.

— Работала в редакции школьной газеты, участвовала в дебатах. В общем, принимала участие во всем, что помогло бы мне получить грант на продолжение образования.

— И конечно же ты была отличницей.

Элисон пожала плечами:

— Мне нравилось учиться, хотя не все предметы давались легко. Иногда приходилось зубрить.

— А что родители? Они не могли заплатить за твое образование?

Элисон старательно избегала смотреть на Максимо, но его обнаженная грудь с черными волосками притягивала взгляд помимо ее воли.

— У мамы не было денег. Когда… — Рассказывать Максимо о своей жизни почему-то было легко. — Когда отец нас оставил, мы с мамой лишились источника дохода. Мама привыкла во всем полагаться на него, к тому же у нее не было ни образования, ни характера. Она не могла зарабатывать на жизнь самостоятельно.

Максимо нахмурился и потер рукой подбородок, на котором начала проступать черная щетина.

— Твой отец не платил алименты?

— Мы даже не знали, где он. Однажды он ушел из дому и больше не возвращался. Последние пятнадцать лет мне о нем ничего не известно.

— Должно быть, вам нелегко пришлось, — медленно произнес Максимо.

— Честно говоря, тяжело, — кивнула Элисон. — Но матери, конечно, было сложнее, чем мне. После того как он ушел, она махнула рукой на все и на себя тоже. Сначала смерть Кимберли, а затем предательство отца… Мама понемногу стала опускаться. Я едва не последовала ее примеру.

Максимо сел рядом с ней, и Элисон ощутила исходящий от него слабый мускусный запах.

— Кажется, начинаю понимать, почему ты стала такой независимой.

— Мне пришлось стать независимой, — поправила его она. — И кстати, я рада этому, так как поняла, что никто не будет обо мне заботиться, если я не позабочусь о себе сама. В некотором роде мне даже повезло. — Она невесело улыбнулась. — Я усвоила этот урок еще в детстве. Сначала было трудно, но с годами это превратилось в привычку. Теперь я даже не представляю себе, что может быть иначе.

— Неужели ты стыдишься принять помощь?

— Если ее предлагают в тяжелых ситуациях — я не вижу в этом ничего зазорного. Но кто сам предложит помощь? Таких людей мало. Мы вынуждены становиться независимыми. А когда ты сам в последний раз просил помочь тебе?

Максимо на секунду задумался, затем его губы тронула легкая улыбка.

— По-моему, я всегда хотел быть независимым и полагаться только на себя. — Улыбка исчезла. — Но на этот вопрос нельзя ответить однозначно. У кого-то просто сильный характер, а кто-то нуждается в постоянной поддержке.

— Не согласна, — возразила Элисон. — Что мешает этим людям попытаться встать на ноги? Чаще всего они предпочитают банально плыть по течению — авось куда-нибудь вынесет.

— Ты говоришь про свою мать?

— И про нее тоже, — подтвердила она. — Да, отец бросил нас. Он нам ни разу не написал, не позвонил. И что? Мы должны были сидеть и предаваться жалости к самим себе? Чем мама, кстати, и занималась, вместо того чтобы вспомнить обо мне. К счастью, я от природы обладала достаточно сильным характером, а потому не собиралась сдаться без борьбы. Мама, когда отец жил с нами, перекладывала решение всех проблем на его плечи и, когда он ушел, оказалась неподготовленной к тому, что теперь решения предстояло принимать ей самой. — Элисон вздохнула. — В общем, я поняла, что лучше быть независимой, чем полагаться на кого-либо, так как неизвестно, останется этот человек с тобой или решит уйти.

Максимо кивнул, вспоминая свой брак с Селеной. Лицо его было серьезным.

— В этом я с тобой, пожалуй, соглашусь.

Они помолчали. Каждый думал о своем.

— Но человек не может быть всегда один, — нарушил молчание Максимо.

— Мой опыт говорит об обратном. Можно прожить и одному. Я финансово независима, не перекладываю ни на кого ответственность, пытаюсь решать все свои проблемы самостоятельно. Нет, мне никто не нужен.

Максимо посмотрел на нее.

— Мне в общем-то тоже, — медленно произнес он. Его голос изменился, зазвучал глуше. — Однако в тебе есть что-то такое… — Он взял ее руку и прижал к своей груди. Элисон чувствовала ровные удары его сердца, которое вскоре забилось быстрее. — В тебе есть что-то такое, Элисон, что очень похоже на потребность быть с тобой.

Она испытывала нечто похожее.

— Вот поэтому нам лучше не сближаться, — пробормотала она и попыталась высвободить свою руку, поскольку тело уже начало откликаться на его близость. Сердцебиение участилось, соски затвердели, она ощутила между бедер горячую влагу.

Максимо сильнее прижал ее руку к груди.

— Ты предлагаешь сделать вид, что между нами ничего не происходит? — Хрипотца в его голосе вызвала жаркую волну, от которой Элисон запылала. — Думаешь, это пройдет само собой? За три недели, которые мы провели здесь, не было ни одной ночи, когда бы я не думал о тебе. Не представлял нас вместе, в одной постели. Я хочу тебя.

Элисон почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, но румянец был вызван отнюдь не смущением. Внутри полыхал огонь желания.

Максимо почувствовал, что она колеблется. Подавшись вперед, он накрыл губы Элисон своими, кончиком языка заставляя ее приоткрыть рот. Она больше не сомневалась. Их языки переплелись, и она обняла его за шею.

Максимо, не мешкая, принялся развязывать тесемки ее купальника, и прежде, чем Элисон сообразила, что к чему, бюстгальтера на ней уже не было. Она прижалась к Максимо обнаженной грудью, и волоски на его груди защекотали ее соски, рождая неведомые доселе ощущения. Трение его кожи о ее заставило Элисон напрячься в ожидании большего. Напряжение становилось все сильнее, постепенно переходя в боль, которую мог облегчить только Максимо, овладев ею.

Он оторвался от губ Элисон, наклонил голову и втянул в рот розовый сосок. Дрожь удовольствия сотрясла ее тело, когда она почувствовала его губы и язык на невероятно чувствительном твердом венчике, венчавшем ее грудь. Голова Элисон запрокинулась, и она услышала свой стон. Однако ей было безразлично, какие звуки она издает и может ли кто-нибудь ее услышать. Имело значение только одно — ласки Максимо. И какие ласки!

— Богиня, — прошептал он, проделывая то же самое со вторым соском. — Как ты прекрасна… — Он немного отодвинулся и стал покрывать поцелуями ее грудь, ключицы, живот, затем снова двинулся вверх.

Элисон не владела собой, отдавшись во власть мужских рук и губ, ласкающих ее тело и дарящих небывалое наслаждение. Сейчас ей не хотелось ни о чем думать — только чувствовать. В затуманенном от желания мозгу мелькнула мысль: «Что, если бы я позволила себе близость с мужчиной раньше? Может, кто-нибудь давно заставил бы мое тело пылать?»

Нет. Ей не требовался никакой опыт. Только Максимо! Только он способен разбудить то, что дремало в ней. Только он может разжечь такую страсть, что в его объятиях она готова забыть о страхе за сохранность своего сердца.