— Ты начинаешь валять дурака, — сказал я. — Возьми себя в руки!

Игра была образчиком самого что ни на есть великолепного хоккея. «Эвеланш» наголову разбили фаворита, защищавшего свой чемпионский титул, — «Нью-Джерси Девилз».

Патрик Руа отыграл всухую.

— Он смог бы побить «Нью-Джерси» в одиночку! — бушевал Зивон. — Он сделает всех нас! Я никогда не забуду этот матч! Наша песня будет называться «Ты совсем другой человек, когда напуган».

И мы поняли, что это правда, когда 40 часов спустя в очередной раз прослушали ее на его нью-эйдж акустической системе.

Зивон известен тем, что может не спать столько, сколько нужно, — порой по 85–90 часов.

— Я написал «Hit Somebody» («Ударь кого-нибудь») за 75 часов, — заявил он. — И посмотри, что стало с этой песней!

Ну еще бы! Она взлетела на вершины чартов и была признана журналом Rolling Stone «лучшей песней, когда-либо написанной о хоккее».

Уоррен Зивон пишет песни так же мастерски, как обращается с «Магнумом 44». Уоррен Зивон — поэт. Он создал больше песен, ставших классикой, чем любой другой музыкант нашего времени, за исключением разве что Боба Дилана. Кроме того, он знаток лакросса — мы смотрели его, пока работали. Как же он разъярился, когда в воскресном матче чемпионата Национальной ассоциации студенческого спорта «Принстон» побил «Сиракузы»!

Уоррен слинял среди ночи, так и не поспав, и сказал, что едет в Индианаполис, чтобы написать песню с владельцем «Колтс» Джеймсом Ирсеем, который только что вернулся с аукциона Christie’s в Нью-Йорке, где за 2,43 млн долларов купил рукопись Керуака «В дороге». Ирсей — это еще один из героев Зивона.

Уоррен — абсолютно непостижимый человек, и я давно понял, что лучше не спорить с ним ни о хоккее, ни о чем-либо еще. Он — опасный пьяница и совсем другой человек, когда напуган.

Если я скажу, что в любом деле есть сумасшедшие, а есть и спокойные дни, то это не удивит никого, кому доводилось зарабатывать себе на жизнь. Это общеизвестная истина, которую могут оспаривать разве что патологические идиоты, и с этим согласятся даже гнусные богачи, которые ни дня в своей жизни не работали и все еще верят в Санта-Клауса просто потому, что могут себе это позволить.

И даже профессиональные журналисты не будут этого отрицать. Ни для кого не секрет, что в отделе спортивных новостей за день происходит больше событий, чем в любом другом отделе за целый месяц. Вот почему спортивные журналисты почти всегда имеют самые низкие зарплаты. Ведь они — члены клуба «Слишком много веселья», и их вполне устраивает такое положение дел. «Зачем мне тупо вкалывать, — говорят они, — если можно зарабатывать, делая то, что любишь?»

И кто будет спорить с ними? Только не я. Я — прирожденный спортивный журналист. У меня к этому талант. Как только я понял, что можно спать допоздна, отправляться на работу к двум часам дня и еще получать за это деньги, я уже больше никогда и ничем другим не занимался.

Точно вам говорю. Некоторые называют меня ленивым, но они не правы. Если я ленив, то ленив и Крис Берман из ESPN, и Боб Костас из NBC. Они оба — члены клуба «Слишком много веселья», и оба учились у бывшего игрока «Нью-Йорк Янкиз», внесенного в Зал славы бейсбола, шорт-стопа Фила Риззуто, который с игрового поля, где зарабатывал на жизнь, переместился в кабинку комментатора и стал жить еще лучше. Молодой Риззуто был моим героем, и я хотел быть таким, как он, когда рос. Я тоже много лет был шорт-стопом (в луисвилльской версии того, что теперь называется «малой лигой»[69]), пока не превратился в упитанного прыщавого юнца.

Крест на моей спортивной карьере поставило пиво — точнее сначала пиво, затем девушки и, наконец, тяга к правонарушениям. Для звездной спортивной карьеры это адская смесь, и в какой-то момент я решил, что со мной все кончено. Не слыша больше аплодисментов и одобрительных возгласов публики, я впал в транс. Странным образом я перешел к ночному образу жизни, и, когда ненадолго выныривал оттуда, люди хихикали надо мной. Это было ужасно.

Но продолжалось это недолго. Шок прошел, и вскоре я нашел себе убежище, которое может находиться где угодно: в Lousiville Courier Journal, Tallahassee Democrat, в журнале Time, в Brazil Herald или New York Herald Tribune. Ведь в каждом из этих изданий есть отдел спортивных новостей.

В мире спорта бывают отвратительные недели, и прошлая определенно была одной из них. Миллионы фанатов баскетбола (причем 80 процентов из них, если верить USA Today, болели за филадельфийцев) не веря своим глазам наблюдали, как самонадеянные «Лос-Анджелес Лейкерс» размазывали беспомощных «76-х» в кровавое месиво, причем на их домашней площадке, в присутствии 19 000 сторонников «Филли». Последних, надо сказать, развели на огромные суммы, которые они поставили на свою команду в надежде на выигрыш и солидный куш и о чем к концу матча горько пожалели. Вся Филадельфия была унижена, причем не в первый раз, и даже мэр едва не рехнулся, когда пришло время расплачиваться по ставкам.

И он оказался не одинок в своем горе. Вся нация была по той или иной причине — от разгрома в Филадельфии до полной безысходности в Белом доме — погружена в скорбь, когда пришла новость о том, что военно-морские силы США словно с цепи сорвались и использовали бомбы и тяжелую артиллерию во время военных маневров на острове Вьекес, превратив его пляжи в зону боевых действий. При этом вышедшие на демонстрацию протеста местные жители были раздеты догола и жестоко избиты обезумевшими морпехами.

Белому дому двинули по больному: он был буквально парализован ужасающими новостями с Вьекес, прорвавшимися на первую страницу New York Times, причем в таких чудовищных подробностях, что даже наш злосчастный президент не осмелился опровергнуть их.

«У него сейчас хватает своих проблем, — заявил один высокопоставленный чиновник Белого дома, согласившийся высказаться лишь на условиях полной анонимности. — Насколько я знаю, президент абсолютно ничего не знает об острове Вьекес. И, насколько я знаю, он даже не в курсе, где этот Вьекес находится».

Вот так! Но довольно. Вернемся к спорту.

Нас всех учили в школе, что здравомыслящие люди пять дней в неделю ходят на работу, а по субботам и воскресеньям расслабляются, и с теми, кто делает иначе, случаются всякие нехорошие вещи. Именно поэтому в средней школе футбольные матчи проводятся в пятницу вечером, а в колледжах — по субботам. Это и есть американский образ жизни, и я выучился этому так же, как и все остальные.

Но когда я вырос и попал в спортивную журналистику, все оказалось иначе. Однажды я поймал себя на том, что отправляюсь на работу в выходные, и это изменило мою жизнь.