Среди безлюдного заброшенного поля к северу от города расположился завод по производству пороха, к которому по одной-единственной железнодорожной колее подвозили бочки с серой, добытой из горячих источников севернее переправы, селитру, недавно обнаруженную в пещерах под Кевом, и уголь, имевшийся в избытке на западном берегу Нейпера. На Руси были и другие заводы, где отливали стальные пули и проволоку для телеграфа, изготавливали жесть и медно-цинковые сплавы. Ниже по реке, недалеко от старого Форт-Линкольна, были построены бойни, где из мяса коров и свиней делали консервы. Необходимую для этого соль привозили за двести миль, так как залежи этого драгоценного минерала находились возле старой Тугарской дороги. Выделанные шкуры шли на пошив обуви, патронташей, седел, поводьев и ремней.

Возле древнего города Вазима была ткацкая фабрика, обеспечивающая армию тысячами ярдов плотной шерстяной ткани для шинелей, брюк и мундиров, а также прочным холщовым материалом для палаток и тонкой тканью для парашютов, покрытой клеевым слоем.

Каждый раз, когда Винсент все это видел, его охватывало ощущение нереальности. Еще десять лет назад здесь было пастбище для боярских лошадей. Кроме плотины, построенной для того, чтобы обеспечить заводы энергией, за последние годы здесь появилось множество промышленных зданий, а также домиков, где жили рабочие.

Винсент вспомнил ту страшную ночь, когда он взорвал плотину. Тогда он пришел в ужас от содеянного. Но сейчас, после всего, что случилось впоследствии, это воспоминание не вызывало у него никаких чувств.

Большая часть всех их достижений была плодом таланта Фергюсона, хотя каждый из них так или иначе вносил свою лепту. Джек, например, предложил сделать воздушный шар, который он видел в цирке, когда был маленьким. Гейтс сконструировал первый печатный пресс, когда только начинал работать в газете в Огасте. Несколько железнодорожных рабочих научили русских прокладывать пути, а два полковых инженера помогли сконструировать и построить первый паровоз. Кузнецы из Нью-Йоркской батареи О'Дональда создали первый литейный завод. Все, кто служил в Мэнском полку и Нью-Йоркской батарее, приложили все свои знания и умения, чтобы провести телеграф, изготовить станки и оружие и научить русских и римлян пользоваться всем этим. Благодаря совместным усилиям Республика смогла бросить достойный вызов ордам.

Никто из них даже и мечтать не мог о том, что им так много удастся сделать. Например, дирижабли или броневики, которых даже на Земле еще не было.

Винсент вспомнил, как Фергюсон незадолго до смерти говорил ему, чем собирается заняться после войны. Чак показал ему чертежи с изображением множества шестеренок и колесиков, и Винсент решил, что это часы очень сложной конструкции, и заинтересовался, так как в детстве очень любил возиться с часами. Но оказалось, что это была счетная машина. Использовать машину для выполнения того, что любой ребенок может сделать при помощи карандаша и бумаги, было, по меньшей мере, странно и непрактично, но Фергюсон поклялся, что когда-нибудь эта машина сможет производить вычисления колоссальной сложности. Теперь эти чертежи стали фамильной реликвией. «Если бы он был жив, — подумал Винсент, — возможно, такая машина уже существовала бы».

Но это была пока лишь мечта, от которой остались только разрозненные заметки и рисунки. Такая же мечта, как машины, вырабатывающие электричество, как странного вида пушки с паровым поршнем, сдерживающим отдачу во время выстрела, или дирижабли с мощным и безопасным двигателем, не требующим для работы баллонов с водородом.

В литейном цехе прозвучал свисток, который подхватили другие заводы. Это был сигнал окончания ночной смены. Из лачуг стали появляться тысячи рабочих, текущих гигантским потоком, чтобы заниматься следующие двенадцать часов тяжелейшим трудом.

Винсент вспомнил, как Эмил говорил ему, что загрязненный воздух и дым способствуют развитию астмы и туберкулеза, которые в последнее время убивают не меньше людей, чем бантагские стрелы, хотя и не так быстро. Еще он высказал опасение насчет женщин, работающих с ртутью, так как воздух, пропитанный парами этого металла, вызывал необъяснимое истощение организма. Винсент мог понять растерянность и отрешенность этих людей. Еще десять лет назад они были невежественными крестьянами, которых угнетали бояре и тугары. Сейчас их освободили, но им приходилось выполнять адскую работу в нечеловеческих условиях, и конца этому было не видно.

На фронте они лицом к лицу сталкивались с врагом и со смертью, которые вселяли в них ужас, но вместе с тем они (хотя Винсент никогда бы в этом не признался) испытывали радость, идя в атаку и убивая врагов. Но кто-то должен был поддерживать армию, и именно этим занимались эти пятьдесят тысяч человек. Когда их сыновьям исполнялось семнадцать, они уезжали за сотни миль от дома, чтобы сражаться на поле боя.

Холодный порыв ветра с северо-запада принес первые снежинки. Кольца дыма стелились над равниной и высокими берегами реки, так что издалека завод был совсем не виден.

— Надо торопиться, — сказал Джек, — пока не поднялся ветер.

Пройдя по заснеженной улице мимо обшитых вагонкой домов, где жили служащие Фергюсоновской лаборатории, они оказались на поле у отвесного берега озера, на южной стороне которого стоял ряд ангаров по сорок футов в высоту и по сто в длину. Подойдя к первому ангару, Винсент открыл дверь и заглянул внутрь. Его обдало горячим воздухом. На том месте, где еще неделю назад были только каркас и колеса, теперь стоял закрытый на три четверти парусиной дирижабль. Помещение отапливалось тремя огромными печами, нагревающими воду в расположенных вдоль стен грубах. Клей, используемый для скрепления парусины, легко воспламенялся, поэтому топки пеней находились снаружи здания. Возле них все время сновали два мальчика. Они подбегали к пени, открывали топку, подбрасывали в нее дрова, закрывали и бежали к следующей.

От жары клей испарялся и источал едкий запах, от которого у Винсента заслезились глаза.

— Он будет готов на следующей неделе.

Винсент кивнул и пошел вслед за остальными к третьему ангару. Когда они подошли, бригада техобслуживания, примерно полсотни человек, начала выводить дирижабль, натягивая изо всех сил веревки, чтобы он не раскачивался на ветру. Как только из ангара появился хвост, несколько членов бригады отпустили веревки, и машина развернулась носом по ветру.

— Теперь самое интересное. Смотри, как быстро мы подготовим его к полету, — сказал Джек, когда несколько человек из технической бригады подбежали к дирижаблю и стали взбираться на него по веревочным лестницам, свисавшим по бокам. Через пару минут двухуровневые крылья были подняты и закреплены. Оттяжки, идущие от крыльев к корпусу дирижабля, натянули и закрепили.

— Двигатели расположены между крыльями, — продолжал Джек. — После того как крылья подняты, можно заправляться, и через десять минут машина будет готова.

— Было бы лучше хранить ее в собранном виде, — заметил Винсент.

Джек кивнул:

— Мы думали об этом. Но тогда здание должно быть сто футов в ширину и сорок в высоту, без внутренних опорных балок. Если бы мы использовали немного железа, это было бы возможно, но металл жалко тратить. Со сложенными крыльями машина как раз помещается на площади в двадцать на двадцать три фута. В любом случае, развивая тридцать миль в час, дирижабль может поднять экипаж из четырех человек, топливо на двести миль пути и тысячу фунтов боеприпасов.