Что ж, Антонио, ты оказался представителем той редкой категории мужчин, что умеет ценить мозги. Я перестала расти, прекратила обмениваться с тобой информацией, не подпитывала твой разум рассказами о новых методах лечения, созданных лекарствах и обнаруженных вирусах. Как я была слепа! Ты ведь даже выписал мне журнал по медицине, а я его не читала. Не читала, потому что боялась сорваться и вернуться в операционную, а ты решил, что хирургия меня больше не интересует. Чего я добилась молчанием? Лишь одного. Ты ушел к той, у которой есть то, чего нет у меня, – работа».

На полу прихожей – субботняя газета. Катарина открывает страницу объявлений и разочарованно вычеркивает одно за другим. Она не бухгалтер, не юрист, не наладчик и даже не инструктор по фитнесу. Женщина продолжает отхлебывать давно остывший кофе и механически читает первую попавшуюся статью.

«…К сожалению, найти квалифицированного опытного врача для постоянной работы на горнолыжном курорте не так уж и просто, признался нам Патрик Свенсон, начальник службы спасения туристов Ишгля. На склонах, как правило, работают высокопрофессиональные фельдшеры, патрульные, способные определить характер полученных травм, оказать первую помощь и доставить пострадавшего в больницу. Однако я бы не отказался от присутствия в штате дипломированного хирурга. Конечно, мы не сможем предложить ему операционную, но мы способны создать условия хотя бы для гипсования поврежденных конечностей. Мы хотели бы организовать травмопункт прямо на склоне, чтобы возникшие у туристов проблемы могли бы решаться как можно быстрее…»

Катарина не верит своим глазам. Сердце бешено колотится. Это то, что нужно. О большем не стоит и мечтать. Работа врача и никаких операций. Уж руки-ноги она как-нибудь загипсует. От дома до Ишгля езды – каких-нибудь пятьдесят минут.

Она натягивает первые попавшиеся джинсы и свитер, кричит моментально прибывшей на зов подруге: «Покорми детей, погуляйте с собакой», прыгает в машину и летит в горнолыжный рай, даже не подумав, что в субботу этого неизвестного Патрика Свенсона просто может не быть на месте.

Начальник службы спасения туристов работает даже в выходные. Он с удивлением рассматривает ворвавшуюся к нему в кабинет растрепанную дамочку, которая плюхнула ему на стол диплом и бумаги из городской больницы Инсбрука. «Женщина нервничает, но документы в порядке. Она явно очень хочет получить эту работу. Интересно знать, почему? Неужели в Инсбруке не нашлось места для опытного хирурга?»

– Мне просто необходим знающий ответственный врач, – говорит он Катарине. – А что нужно вам? Зарплатой прельстить не могу, на лишние выходные не рассчитывайте, социальный пакет – как в любом другом месте.

Катарина не сводит глаз с улучшенной блондинистой копии Лоренцо Ламаса. «Он хочет знать, что привело меня сюда, зачем я приехала, чего я хочу? Прекрасно. Мне нечего скрывать. Я скажу. Что мне нужно? Мне нужны…»

– Перемены.

Многое в Сониной жизни стало постоянным: семейная жизнь, учеба – лекции, семинары, курсовые, а затем и дипломная работа. Она живет в эпоху Габсбургов и вместе с австрийскими эрцгерцогами правит Испанией и ее колониями в Южной Америке. Измениться в ближайшее время грозит только размер одежды. Узи показало семь недель, точку стучащего сердца и хвост, который чудесным образом превратится в ноги без всякого участия волшебного трезубца царя Тритона.

Соня штудирует биографию Карла V[62]и хранит свой маленький, а на самом деле «огромный такой секрет». Мать звонит из Америки, как обычно, раз в год, чтобы проявить внимание и поздравить дочь с днем рождения.

– Пора бы тебе заглянуть к нам в гости. Стив будет очень рад.

– Хорошо. Как-нибудь обязательно.

– Я бы на твоем месте поторопилась. Пока еще куда-нибудь не вляпалась.

– Спасибо, мама.

– Ты зря обижаешься, Соня. – «Именно так. Всегда сухое «Соня» и никак иначе». – Если бы ты поехала со мной, ничего не случилось бы.

– Зачем ты начинаешь? Ведь теперь все в порядке.

– Тем не менее в Америке такого просто не могло бы произойти. Здесь реальная демократия, а не правосудие власть имущих. Я уверена, твоего срока можно было бы избежать, если бы у нас тоже нашелся кто-то свой в этих структурах.

– Безусловно. А разве ты искала?

– Ты же знаешь, я не могла тогда оставить Стива.

– А тебе не приходило в голову, что твой обожаемый американец мог бы спасти дочь, просто приоткрыв кошелек?

– Соня, Стив не обязан платить за ошибки моего ребенка!

– Конечно, мама. – «Никто не обязан платить. Никто не обязан любить». – Только я ни в чем не виновата.

– Да, но я же не знала.

«Не знала или не хотела знать?»

– А ты и не пыталась разобраться.

– Соня, я не могла приехать.

– Понимаю. А я не могу сейчас.

– Не можешь или не хочешь?

– Не могу!

«И не хочу!»

– Не хочешь ехать к маме?

– Не хочу, Антош!

– Может, все-таки смягчишься, Сонюшка? Надо уметь прощать.

– Что-то ты не торопишься прощать свою.

– Она не любит тебя.

– Вот и моя не любит меня.

– Любит, Сонюшка. Просто каждый любит как умеет.

– Это бред, Тош. Либо любят, либо нет.

– Ты все же подумай, милая. Лучше такая мать, чем никакой. Кроме нее, у тебя нет родственников.

Соня делает глубокий вдох и выстреливает:

– У меня есть отец.

– Ты же говорила, он умер…

– Да нет, не Леша. Родной отец.

– Ну, теоретически, наверное, он где-то есть…

– В Израиле. А еще у него есть дети.

– Откуда ты знаешь?

– Оттуда, – загадочно улыбается женщина. – Я не придумываю. Это правда. У меня и адрес его в записной книжке записан.

– Адрес? Ты ему писала?

– Нет.

– Он тебе?

– Нет.

– Так давай поедем, найдем, увидимся.

– Не сейчас, Тош. Нас ждет гораздо более важная встреча.

– Встреча на Эльбе. Ни больше, ни меньше. – Соня пытается высвободиться из душных объятий матери.

– Как я рада, что ты приехала! Я так скучала, хотя ты, наверное, не поверишь…

«Не поверю».

– Я тоже скучала.

– Наконец-то ты приняла разумное решение. Первый раз в жизни, Соня! Слава богу, у тебя начали работать мозги.