хощеши уведати, коя вера лучши, наша ли или ваша, пошли к Цесарьскому граду к Патриарху, занеже мы прияли от гричь правоверную веру, а с тобою не спираемся про веру». Шведы начали принудительно крестить в латинство ижорян, что жили на реке Неве и захватили град Орехов. Новгородцы собрали войско и разбили шведов в Ижорской земле. Град Орехов после осады был освобожден. А спустя три года (в 1352 году) Калика начал в Орехове возведение новых каменных стрельниц и стен. С той поры стал Орехов неприступным градом-крепостью.

Узнав про это, загорелся отрок желанием, и упросил Феодосия показать ему каменный град Орехов на Ореховом острове у истоков Невы. Как пришла весна, повез Феодосий отрока по Волхову и Ладоге к Орехову. Восхитили мальчика крепкие стены и башни града, стоявшего на каменистом острове среди глубоких речных вод у истока реки из озера. Да и само озеро Ладожское, широкое и полноводное как море, понравилось отроку и напомнило Мезенское лукоморье.

После осмотра Орехова повёз Феодосий отрока зреть русские грады-крепости: Копорье, Ям, Ивангород, что лежали в Вотской пятине близ берегов Варяжского моря. В той пятине путешественники встретили начало лета. Уже в июне со стрельницы крепости Ивангорода, что стоит на высокой круче над рекою Наровой, увидел отрок и неприступный свейский Ругодив (Нарву). Рассказал старец Феодосий, что царёв шурин Борис Годунов, пытался недавно ять Ругодив у свеев, но не вышло у Годунова.

– Славен и велик будет военачальник или государь тот, кто возьмёт сей неприступный град у свеев, – задумчиво вымолвил отрок.

* * *

Тем же летом владыка Трифон Вятский получил письмо из Костромы. Сразу вслед за этим он быстро собрался в дорогу и с небольшим сопровождением направился из Вятки в Москву. Но, не доезжая Костромы, от Галича свернул владыка по дороге на запад, и направился в Борок. Так он вскоре добрался до Иоанно-Предтеченского Железноборского монастыря. Здесь его встречали Иван и Василий Никитичи Романовы и старец-монах Замятня Отрепьев. Романовы да Отрепьевы были соседями, близкими друзьями и даже породнились. Их поместья располагались поблизости друг от друга в Костромской земле.

В одной из сводчатых палат братского корпуса после вечерней службы владыке был представлен молодой человек из рода Отрепьевых по имени Юрий. Прежде чем начать беседу старец внимательно оглядел его. Перед ним стоял среднего роста плечистый и крепкий русоволосый молодец в богатом кафтане. У носа близ десного ока у него было небольшое толи пятно родимое, толи бородавка. Парень вперил на старца зелёные, смелые и нахальные глаза с хитринкой и ждал вопросов.

– Во, как похож! Да, нужен будет таков для дела, – подумал про себя владыка, и задал первый вопрос:

– А скажи, сын мой, сколь годов табе?

– Семь на дцать минуло… Да не в годах дело, владыка! – смело и горделиво отвечал молодец.

– Млад ты ишо, чадо, укороти норов свой, склони выю, да поиди ка сюды, ближе ко мне, – спокойно и вкрадчиво глядя в глаза гордецу, молвил владыка.

Молодой Отрепьев опустил глаза долу и склонил голову. Подступил к старцу на шаг.

– Ведаешь ли, чадо, на какое дело избрал тобя Господь? Не тяжек ли будет ти Крест сей, коли возложишь его на рамены своя? – уже тихо, почти шепча на ухо Отрепьеву, спросил Трифон.

– Ведаю, владыка. Мыслю, что сдюжу, – тоже негромко отвечал присмиревший мóлодец.

* * *

В конце июля 190… возок, запряжённый парой лошадей, катил из Вологды в Тотьму. Наезженная дорога вела через густой лес. Пожилой солидный господин (граф Шереметев) и заинтересованная дама продолжали оживлённый разговор.

– Позволю себе заметить, что не одни Меншиковы этим путем ездили. В царствование Шуйского, некий Мишак Меншиков тесно общался с опальным в то время святителем Трифоном, игуменом Вятским. А ведь именно он совершил обряд пострижения над сыном боярским Юрием Отрепьевым. Вот Вам и связь с нашей загадкой, – вновь начал излагать свои мысли граф Шереметев. – Доводилось ли Вам читать Житие Трифона Вятского? – спросил он неожиданно.

– Не довелось, – отвечала дама.

– Стыдно-с. Ведь еще Василий Осипович Ключевский отмечал ценность житийной литературы, как исторического источника. Так вот, о Трифоне Вятском, цитирую: «Случися ему быть на Верколе; здесь он поклонился гробу Артемия-младенца и отъиде, радуяся…» Вам, извините, конечно, неизвестен этот объект поклонения. Младенец Артемий считался покровителем сирот, его особо чтили Нагие. А святость его, кстати, была признана в 1605 году… Вот какие пути сходятся на Иоанно-Предтеченском монастыре.

– А я бывала в этом, Железноборском монастыре. Удивительное место: лес, лес, лес и вдруг – высоченная колокольня, чем-то, по архитектуре, напоминающая итальянскую башню, – вдруг живо откликнулась собеседница.

– А известно ли Вам, что земли, окружающие монастырь когда-то принадлежали еще одному тотмичу – Феодосию Суморину. А неподалеку – село Домнино, где жила Ксения Ивановна Романова – инокиня Марфа. Там ведь провёл юные годы первый представитель династии Романовых царь Михаил Фёдорович. Из тех же мест и Иван Сусанин. Для живших в округе, этот монастырь – место ближайшего богомолья. А кто эти, жившие рядом? Прежде всего – Лихаревы, к семье которых принадлежал игумен Новгород-Северского монастыря. А в монастыре этом прятались в правление Годунова иноки-беглецы. И вот представьте, в 1599 году царь Борис присылает игумену Железноборского монастыря Иосафу грамоту, в которой упоминается Семен Зворыкин, поселившийся в деревне неподалеку. Появление «годуновского» человека в окрестностях глухого монастыря… Очень подозрительно…

– Да, «причудливо тасуется колода», – отметила дама.

– Интересное, образное сравнение, – подметил граф.

– К, сожалению, не мое… Встретилось где-то, а где вспомнить не могу…

– Если я и жалею о чем-то в своей жизни, так это о том, что мало прочитал хороших книг.

– Это Вы-то мало?! Позвольте не согласиться!

– Мало, сударыня, мало… Но вернемся к столь интересному для нас разговору… Я уже вспоминал Василия Шуйского, а тут еще вспомнилось: он очень интересовался «гостиной сотни торговым человеком» Андреем Окуловым. Тоже, кстати, жителем Тотьмы, – продолжал Шереметев.

– А в следственном деле, кроме Огурца, встречаются тотмичи?

– А как же! У меня и выписка есть: «А Иван Пашин и Василий Буторин, посадские люди, сказали в расспросе … как царевича Димитрия не стало – видите, опять это – „не стало“ – и как побили Михаила Битяговского… того они не ведают… были они в деревне версты с две от посаду…». Тотмич здесь – Иван Пашин, – пояснил граф.

– И о чем же это говорит? – не догадываясь, спросила дама.

– Мне удалось найти челобитную, поданную царю Михаилу Федоровичу от посадских людей города Углича, спустя 34 года после событий 1591 года. В