— Спасибо, миледи.

Питер осадил свою кобылу возле жены и ее спутника и смотрел на них.

— Как вы думаете, что вы делаете?!

Старший конюх сразу сник от гнева в голосе хозяина, а Пенелопа повернулась к нему, вскинула голову и мило ответила:

— Катаемся, милорд. Не составите ли мне компанию?

— Я не думаю, что верховая езда безопасна для вас, миледи, — произнес Дарлстон зло. — Вы сделали бы мне одолжение, если бы вернулись в конюшню. И немедленно. Что же до тебя, Джонсон, ты, должно быть, потерял рассудок.

Пенелопа снисходительно фыркнула:

— Милорд, я езжу верхом с раннего детства. Если мои родители не сочли нужным запрещать мне езду, когда я потеряла зрение, то не вижу причин для вашего беспокойства о моей безопасности. Джонсон просто подчинился моему приказу, оседлал подходящую лошадь и сопровождал меня. Вы не говорили ему, что этого делать нельзя, поэтому вам не за что его винить.

Питер на мгновение растерялся, не в состоянии придумать простой ответ, который не шокировал бы его слугу, потом коротко сказал:

— Меняемся лошадьми, Джонсон. Гризельда излишне ретива, чтобы вести за собой другую лошадь. Я покатаюсь с вашей хозяйкой. — С этими словами он спешился.

Джонсон подчинился и передал поводья своей спокойной клячи графу, который легко вскочил в седло и взял уздечку ведомой лошади.

— Можешь возвращаться на конюшню, — кивнул он Джонсону.

Джонсон уехал, оставив графа и нераскаявшуюся графиню один на один. Питер глубоко вздохнул:

— Можем ехать, миледи?

— Конечно, милорд.

Питер повел свою клячу рысцой, наблюдая, как уверенно сидит его жена на старом охотнике.

— В другой раз, леди Дарлстон, я просил бы вас вначале посоветоваться со мной, прежде чем ссорить моих домочадцев.

Нетрудно было заметить старательно скрываемое бешенство в его спокойном голосе.

— В самом деле, милорд? Представить не могу, почему вы заботитесь, как я провожу время. Я же не вынуждаю вас тратить свое время попусту.

— Вы моя жена! Естественно, я беспокоюсь о вашей безопасности, — зло фыркнул он.

— О! Я не подумала, что вас это может хоть как-то интересовать.

Его уязвила ее спокойная отчужденность. Он решил, что спорить дальше нет никакого смысла. Ясно же, что Пенелопа способна управлять лошадью и он остается в дураках.

— Верите вы или нет, но я заинтересован, чтобы вы были здоровы.

— Как вы добры, милорд. Однако я бы просила, чтобы вы не утруждали себя со мной. Мне намного приятнее скакать с Джонсоном. У вас, должно быть, уйма дел по поместью, и они занимают все ваше время.

Голос ее был безразличным, но безразличной она себя не чувствовала. Сама мысль, что он воспринимает время, проведенное с ней, как неприятную обязанность, уязвляла ее гордость невыносимо.

Питер быстро понял, что обижает ее, и сразу изменил тему разговора:

— Как вам походка Нерона, Пенелопа?

— Отличная, милорд.

Он поморщился от формальности ее ответа, но удержался от комментариев. В конце концов, сам начал этот разговор.

— Джонсон говорил мне, что Нерон уже практически не у дел, но он самый надежный из всех лошадей в конюшне, — решила продолжить разговор Пенелопа.

— Да, пожалуй, — согласился Питер, с любовью глядя на своего старого друга. — Я скакал на нем у Ватерлоо. Если бы не он да Джордж Кастер, меня убили бы.

Он помолчал, заново переживая сражение, погрузившись в клубы дыма, рев орудий, крики умирающих людей и лошадей. Потом помотал головой, чтобы стряхнуть адское видение.

— Что с вами, Питер?

Ее кроткий голос вернул его к действительности. Что-то в его голосе сказало ей, что ужас, который он пережил в тот день, не оставит его никогда. Через минуту он продолжил:

— Мои солдаты стояли в каре, держа свой участок земли, а нас атаковала колонна французов. Вокруг гремели выстрелы, а Нерон стоял спокойно, будто в своей конюшне. Потом меня ударила мушкетная пуля. Все, что я помню, — боль в боку, я лежу в грязи и смотрю снизу на живот Нерона. Потом солдаты говорили, что ничего более поразительного они не видели. Любая другая лошадь встала бы на дыбы, а он так и стоял, закрывая меня, пока наши не отбили атаку. Иначе меня бы затоптали.

— А мистер Кастер? — мягко подтолкнула она его.

— Джордж все видел. Когда смог, он добрался до меня, уложил на спину Нерону и выделил солдата, чтобы тот отвез меня в тыл.

Пенелопа помолчала. Быть может, его гнев вызван тем, что он увидел ее на коне, к которому испытывает особые чувства?

— Простите меня, — наконец выговорила она. Я поскакала на Нероне без вашего разрешения, Питер. Но я могу понять, если вы предпочитаете, чтобы на нем никто другой не скакал.

— Не в этом дело, Пенелопа, — смутился Питер. — Ему тоже нужно поразмяться, а я редко сажусь на него с тех пор, как он состарился. Если вы погоняете его немного, я буду только рад. Иногда я сажусь на него в память о былых временах, но в другое время, пожалуйста, можете скакать на нем.

— Спасибо, Питер.

Некоторое время они ехали молча, а когда Питер заговорил снова, он вернулся к формальной безразличности. Пенелопа только вздохнула и оставила попытки вернуть утраченное доверие. Если его светлость хочет отношений безукоризненных и холодных, то он их получит.

Утром Пенелопа проснулась и послала на конюшню спросить, когда Джонсону будет удобно поскакать с ней. Ответ пришел, когда она закончила умываться. Джонсон сообщил, что будет в ее распоряжении, когда она пожелает.

Неспешно вытираясь, Пенелопа все хорошенько продумала.

— Эллен, приготовь мой костюм для верховой езды, а когда я оденусь, попроси кого-нибудь сообщить Джонсону, что я спущусь сразу после завтрака.

— Да, миледи.

— И еще, Эллен. Я покатаюсь, а потом устрою длительную прогулку. Надо будет взять с собой что-нибудь поесть. Немного фруктов, хлеба и сыра. И возьми себе что хочешь, если пойдешь со мной.

Эллен удивленно поморгала.

— А вы не устанете, миледи? — Вспомнив свое место, Эллен поправилась: — Я имела в виду, что, конечно, пойду, но…

— Никаких но! — отрезала Пенелопа. — Приготовь мой верховой костюм и подумай, что бы ты хотела на ланч.

Эллен сделала, как ей было сказано, и вскоре одетая для верховой прогулки Пенелопа спустилась к завтраку.

Питер встал при ее появлении, отложив газеты.

— Доброе утро, Пенелопа. Чай будете?

— Спасибо, милорд, с удовольствием.

Дарлстон налил чаю, поставил перед Пенелопой чашку. Осмотрев ладную фигуру жены в прекрасно сидящем костюме для верховой езды, спросил: