– Ладно. – Джейн направилась к холодильнику. – Тогда я сама разберусь.

Только когда она наклонилась, я заметила, что она расстегнула две верхние пуговицы на блузке. И оттопырила задницу, вытаскивая питы и сыр.

– Трой, а ты чего-нибудь хочешь?

Он не пропустил это отчаянное хлопанье ресниц, пока она протискивалась мимо него, прижимаясь к его плоскому обнаженному животу.

Он проводил ее взглядом.

– Ну если вдуматься, то я, пожалуй, проголодался, – прорычал он.

Он взял у нее еду и поставил на стол.

– Может, еще кое-что, что понравится нам обоим?

Джейн сглотнула, когда он подошел к ней. Казалось, она вот-вот упадет в обморок, но он, отодвинув ее в сторону, раскрыл ящик.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Терпение, – сказал он, подошел к морозильнику и насыпал в миску кубиков льда. – Сейчас. – Взяв небольшой кубик, он зажал его губами.

Серьезно?

Я выскочила из прачечной, но прежде, чем мне удалось добежать до кухни, он уронил кубик и тот скользнул по его шее.

– Остынь, малявка, – прошептал он и высыпал всю миску ей за шиворот.

– Ой-й-й-й! – заверещала Джейн, дико прыгая по кухне и рассыпая лед по всему полу.

– Да как ты!.. – она плеснула в него из кувшина, окатив его фруктовым пуншем вишневого цвета.

– Ах, так! – Оправившись от шока, он погнался за ней. Схватив подтаявший кубик льда, он запустил им в нее. Она увернулась. Они начали гоняться друг за другом, скользя на мокром полу.

– Эй. Эй! – Я вошла в кухню. – Прекратите.

– Он первый начал! – Указала Джейн на свою мокрую блузку.

– Она сама напросилась.

– Господи, какой бардак! – Я оглядела кухню. – Джейн, неси швабру. Трой, бога ради, поди что-нибудь надень. Я сейчас оденусь и приготовлю всем что-нибудь поесть, и ты отвезешь нас домой.

– Да, госпожа, – ухмыльнулся он.

Я отвернулась, чтобы не видеть очертаний стальных бедер под этим мокрым полотенцем. По его груди стекала жидкость с малиновым запахом. Он прошел за мной в прачечную и смотрел, как я вынимаю свои вещи из сушилки.

– Брось это в грязную корзину, ладно?

Я повернулась как раз вовремя, чтобы поймать мокрое полотенце.

– Халат отлично смотрится на тебе, – заметил он. – Очень сексуально.

Уронив челюсть, я проводила взглядом очертания его удаляющейся вверх по лестнице спины, ровной и загорелой, всей, кроме светлого пятна голой задницы.

– М-м-м. Как вкусно.

– Это просто пита-пицца, – ответила я.

Да, просто пита-пицца, и чего я так обрадовалась его одобрению, словно мы лежим на одной подушке? Я приотстала и пошла рядом с Джейн.

Улицы были пусты и замусорены остатками вечерних празднеств.

– Хочешь кусок моей? – спросил Райан у Эллен.

– Нет, ешь сам.

– Нет, ты.

Джейн закатила глаза.

– Давайте я съем.

Брат состроил ей рожу и проглотил свой кусок целиком. Потом скатал салфетку в шарик и кинул в нее.

– Бедняга Джейн, – рассмеялась я. – Не твой сегодня день.

– Не, было весело! – ухмыльнулась она. – Спасибо, что пошла с нами. Без тебя мама бы меня в жизни не отпустила.

– Так ты пошла только из-за нее? – спросил Трой.

– Приве-е-е-ет! А ты думал, из-за тебя, что ли? – сказала Джейн.

– Ну один человек точно пошел из-за меня, – покосился он на нее.

Джейн кинулась на него с кулаками.

– Тише, малявка. – Он позволил ей несколько раз ударить себя, а потом обхватил. – Мир?

– Мир, – рассмеялась она.

В тусклом свете фонарей мы обнаружили машину Троя возле заправки, там же, где и оставили.

– Залезайте. Я сейчас.

– А ты куда?

– Я оставил ключи Грете, – ответил он прежде, чем зайти в магазин.

В машине было жарко и душно, так что мы открыли все окна и ждали его снаружи. Райан и Эллен смотрели на звезды, опершись на капот.

– Чего он так долго? – Джейн подошла к двери и заглянула внутрь.

– Эй, – через какое-то время махнула она мне. – Поди погляди на это.

Мы прижались носами к стеклу.

Сначала я ничего не увидела. Магазин был пуст. Потом между рядами полок мелькнули две головы. Разговаривают? Нет. Движутся. Скользят между рядами.

– Они что… танцуют? – спросила я, глядя, как Трой проводит Грету между рядами поставленных одна на другую пачек с рулонами туалетной бумаги, освежителей воздуха, через стойку с журналами и обратно к кассе.

Джейн захихикала.

– Пойдем, – и потащила меня за собой.

Мужской голос в динамиках напевал беззаботную, кокетливую мелодию.

– Что это за песня? – спросила я.

– Это Том Джонс, – ответила Джейн. – «Просто угощайся».

Мы стояли незамеченные, а Трой пронесся мимо нас, улыбаясь женщине в своих объятиях. И было неважно, что ее зеленые тени размазались по морщинистым векам, а волосы обвисли и казались бесцветными в жестком свете флуоресцентной лампы. В эту волшебную минуту, оторвавшись от унылой реальности, она чувствовала себя настоящей королевой бала. Пыльные слои времени слетели с нее, и я увидела ее такой, какой она была на своем выпускном, на своей свадьбе. Она сияла в том свете, которым осветил ее Трой в момент, когда решил пригласить на танец, пока друзья ждут снаружи.

– А я, я, я! – закричала Джейн, когда они снова появились рядом.

– А, у нас компания! – Грета отпустила его, смеясь, и стала прихлопывать в такт.

Трой подхватил Джейн, и ее голова исчезла за белыми полками. Какое-то время казалось, что он танцует сам с собой, кружась и качаясь посреди пустого магазина в одиночку, как псих. Я только услышала ее восторженный вскрик, когда он развернул ее, и они снова появились перед нами.

Трой снова подхватил Грету, а Джейн вцепилась в меня, и мы стали плясать все вместе, выстроившись в цепочку вслед за ним и повторяя его движения вдоль полок. Три прыжка, взбрык ногой, поворот головы. И повторить.

Потом он увлек меня, и мы провальсировали мимо холодильника с молоком и небольшими стаканчиками полурастаявшего мороженого. Я взвизгнула, когда он несколько раз резко раскружил меня на вытянутой руке, прежде чем снова притянуть к себе. Я ощутила чистый, пряный запах, идущий от его свежевымытой кожи, мы вернулись туда, где Джейн и Грета отплясывали собственную версию твиста. Он тут же присоединился к ним, принимая самые забавные вычурные позы. Под самый конец песни он отвесил Грете глубочайший поклон и, выпрямившись, чмокнул прямо в губы. Она покачнулась, хватая ртом воздух, и ее лицо расплылось в широчайшей счастливейшей улыбке.