На нем были выцветшие голубые джинсы и белая майка. Я никогда не видела, чтобы кому-то настолько шла простая одежда. Я проследила взглядом за его длинными ногами. Даже его большие пальцы ног на удивление красивы.

Я улыбнулась.

– Что? – спросил он.

Покачав головой, я уставилась на экран.

– Так у тебя, наверное, впервые.

– Так – да. Обычно обнимашки бывают после.

– Я имею в виду – снять номер в отеле и чтобы кто-то тебя испугался.

– Шейда, ты боишься?

– Чего? – Я сглотнула. Лучше бы он продолжал делать вид, что мы смотрим музыкальные клипы.

– Всего этого? Меня?

– Нет.

– А чего тогда?

– …Себя. – ответила я.

И это была правда. Я не знала той, что лежала с ним рядом.

Мы сидели, разделяемые лишь тонкой полоской светлой кожи на моем безымянном пальце. Впервые за тринадцать лет я вышла из дома без обручального кольца. Я чувствовала, что напряжение между нами, как туго сжатые кольца спирали, расширяется и сжимается с каждым нашим вздохом.

Он ждет.

Впусти меня.

Я подвинула ногу к его ноге, так что наши пальцы почти соприкоснулись. Почти, но все же еще нет. Его грудь перестала вздыматься. Он затаил дыхание. Телевизор бубнил что-то свое.

Я даже сейчас могу все прекратить, все это дурацкое безумие. Выйти из номера и убежать со всех ног.

Моя нога коснулась его. Такое крошечное движение, но ему не требовалось большего.

Его руки скользнули к моим, наши пальцы сплелись. Большой палец провел кружок по моей ладони. Мы, не отрываясь, смотрели на мелькающие на экране фигуры, но каждый нерв в наших телах сконцентрировался на том, что делали наши руки. Трой провел по моим пальцам вверх-вниз, замирая в ложбинках между ними, лаская, дразня.

Касались ли меня так когда-нибудь раньше? Я бы обязательно запомнила это ощущение, такое простое, но такое всеобъемлющее.

Я провела тыльной стороной руки по его ладони. Почувствовав мои ногти на своей коже, он резко втянул воздух. Туго натянутая струна самоконтроля лопнула.

Он опрокинул меня на спину, поднял и прижал мои руки над головой. Я закрыла глаза в ожидании, в предвкушении поцелуя. Но его не последовало.

Вместо этого он начал сосать мои пальцы, один за другим, словно они покрыты сладкой, липкой начинкой свежеиспеченного пирога. Его язык следовал по голубым дорожкам вен на моем запястье, заставляя меня содрогаться.

Я ждала, когда меня захлестнет вина. Когда накатит ненависть к себе. Ждала, что ноги сами понесут меня к двери. Но, когда его легкие, мягкие губы коснулись моих, я поняла, что ждала на самом деле именно этого. Сколько времени я мечтала об этом? Сколько недель? Месяцев? Лет? Его губы возле моих. Вот так. Мои пальцы в его волосах. Вот так. Все его твердое, мощное тело рядом с моим. Открыв глаза, я утонула в бесконечном небе его взгляда под звуки голоса Глории Эстебан.

И в этот момент было неважно, что это Трой Хитгейт.

«Богатый, галантный, прирожденный лидер», – писали в деловых журналах.

«Опасный, бабник, безжалостный соблазнитель», – причитал длинный ряд разбитых сердец.

Нет. В тот момент это был просто мужчина, дикий, примитивный, лишенный всех титулов и ярлыков – раскрытые глаза, жадный рот, сосредоточенный на единственной вещи в мире и только на ней. На мне.

Если Трой Хитгейт тебя выберет, тебе конец.

Очевидно, что тот или та, кто сказал это, сделал очень важное заявление на благо общества.

Губы Троя на моих губах становились разрушительно настойчивы, эта настойчивость вынуждала меня вцепиться в него так, словно весь мой мир вырывался из-под контроля. Да. Да-да-да. Вот так. Вот таким должен быть поцелуй. Словно всего остального не существует. Только жажда, головокружение, падение и полет. Огромные галактики желания и ожидания закружились спиралью внутри меня.

– Я так долго этого ждал, – сказал он мне на ухо.

Я отвела с его лица прядь волос. Такие темные волосы, такие светлые глаза. Соблазнительные манеры дьявола, утешительные касания ангела.

Он схватил мои волосы в горсть и потянул, откидывая от шеи. Я ожидала боли, укуса, даже острых клыков. С радостью. Но он лишь запечатлел нежный поцелуй на вене, пульсирующей в ямке у основания горла. Ощутила только легкое покалывание щетины на его подбородке.

– М-м-м. Розы. – Он ласкал мою шею, прижимаясь к ней носом, губами, ртом, щекой так, что я чувствовала все косточки и мягкие ткани его лица.

– Повернись, – прорычал он.

Нет. Продолжай. Это хорошо. Так хорошо.

– Повернись. – Он перевернул меня и откинул волосы с шеи, продолжив свою чувственную атаку.

Я ошибалась. Это было еще лучше. Я почувствовала зубы. Мелкие, острые укусы, а за ними – успокаивающие касания языка. Губы мягкие, а затем твердые. Пальцы, скользящие по моей шее, тянущие за застежку моего платья.

– Ш-ш-ш-ш, – прошептал он, заметив мое напряжение.

Так было проще. Зарывшись лицом в подушку, я могла не смотреть на него. Я ощутила легкий холодок, когда мое платье начало расходиться в стороны, а затем последовал жар огненных поцелуев. Он медленно спускался по моей спине, обнажая сантиметр за сантиметром. Когда он дошел до выемки внизу спины, его язык скользнул в углубление. У меня вырвался стон.

– Ах, – я кожей ощутила изгиб его улыбки.

Держа меня за бедра, он дразнил губами узлы нервов, о существовании которых я даже не подозревала. Я заметалась по кровати.

– Веди себя прилично, – сказал он.

Как такой мягчайший шепот может окаймлять сталь?

Движение губ сменилось нажимом ребра ладони. Ритмичные, нажимающие движения были более интенсивными, вдавливающими в матрас мое пульсирующее нутро. У меня перед глазами пронеслись жаркие, запретные образы, и я резко сдавленно выдохнула в подушку.

– Твоя кожа… – умело провел он пальцами по изгибу моей спины. Вверх и вниз.

Его касание ощущалось дождем, падающим на иссушенную землю.

– Ну же, – он снова перевернул меня. – Дай мне на тебя поглядеть.

Мои руки инстинктивно скрестились на груди, удерживая платье на месте. Мое лицо пылало от смущения.

– Привет, Свекла. – Горячее ощущение его рта на моей коже. Губами он стянул лямки лифчика с моих плеч.

Его поцелуи спустились ниже, лаская открывшуюся кожу груди. Я продолжала цепляться за платье, но оно сантиметр за сантиметром исчезало. Кто мог бы сопротивляться подобному раздеванию? Губами, языком и дыханием любовника.

Мои пальцы скользнули в густую копну его волос. Его рот накрыл мой набухший сосок, и я ахнула.