Он заржал, довольный произведенным эффектом. Вера в ужасе смотрела на него. Такие способны на все. А парень тем временем положил на стол газетный сверток.

– Что там? – Вера едва совладала со своим голосом, она хотела спросить с вызовом, показать, что не боится этих ублюдков. А на самом деле едва прошептала.

– Говорю, люблю тихих. – Парень обхватил ее руками и сжал в объятиях. Вера задохнулась. – Ладно, не трясись. Шеф не велел тебя трогать. Благородный, военная косточка… Можешь не считать. Купи себе мороженое. – Он опять заржал своей шутке.

Вера поняла, что в пакете деньги. Много денег. Таких она не видела никогда. В голове мелькнула мысль: Сережка сможет пойти учиться в университет нефти и газа, о котором он бредил последний год. Отец сможет уйти со своей унизительной работы. Маму подлечат, и она опять станет веселой и жизнерадостной, какой и была всегда, до болезни и отставки отца. И, может, они купят жилье. Она взяла в руки ручку и поставила подписи напротив своей фамилии во всех указанных бандитами местах. Протянула им бумаги. Узкоглазый умехнулся:

– Совсем от радости стебанулась? Нам зачем даешь? Эти бумаги прокуратура заберет. Деньги спрячь, идиотка.

Второй протянул руку к ее груди:

– Дай хоть подержаться на прощанье, манюня.

Вера с отвращением отшатнулась.

Узкоглазый недовольно проворчал:

– Кончай базар, тупорылый. И так лишнее говоришь. Пошли.

Закончив свой рассказ, Вера напряженно смотрела на Перову.

– Что теперь со мной будет? Если бандиты узнают, что я все рассказала, меня же сбросят под поезд! – В ее глазах было такое отчаяние, что Перовой стало жаль девушку.

– Не бойтесь, бандиты ничего не узнают. В интересах следствия не надо распространяться, что информацию о фальсифицированном акте медэкспертизы мы получили от вас. Мы сделаем так. Вы мне все подробно опишете в своей «явке с повинной». Но в протоколе допроса я запишу, что вы составили акт вскрытия трупов Груздева, Жбанова и Славского, который якобы полностью соответствует фактам. Следовательно, вы подтверждаете подлинность документов, находящихся в прокуратуре. И подпишете протокол. А уж я постараюсь расписать местным коллегам, что вы проявили твердость, в своих манипуляциях не признались и вообще оказались крепким орешком. До ваших обидчиков мои слова дойдут даже быстрее, чем вы думаете. Так что не волнуйтесь. К вам не будет никаких претензий – ни со стороны бандитов, ни прокуратуры.

– А деньги? – Лапшина растерянно смотрела на Перову.

– Какие деньги? Я не знаю, о чем вы говорите. Кажется, вам кто-то уже посоветовал спрятать их? Разве вы их еще не спрятали?

Светлана поудобнее уселась на стуле и стала писать протокол допроса Лапшиной. Та смотрела на нее во все глаза и не верила своему счастью. Такого счастливого исхода она не ожидала. Наконец Перова закончила писать и дала прочитать бумаги Лапшиной. Вера читала машинально, огромная гора свалилась с ее плеч. От нервного напряжения она всхлипывала и судорожно вздыхала, как после долгого рыдания. Дочитав до конца свое «признание», Вера расписалась и тихо прошептала:

– Я так вам благодарна… У меня нет слов.

– Не стоит благодарности. Спасибо, что помогли следствию. – Светлана опять была официальна, но глаза ее блестели в предвкушении дальнейшего. – А теперь, Вера, пишите «явку с повинной» и объясняйте, какие в действительности причины повлекли за собой смерть мэра, его помощника и вашего коллеги.

В номере Турецкого зазвонил телефон, и он ринулся к нему, как будто только и ждал этого звонка. Он надеялся услышать Иркин голос, но в трубке сквозь легкое потрескивание прозвучал голос Светланы:

– Вы не спите, Александр Борисович?

– Какой сон? Еще и восьми вечера нет. – Турецкий был в недоумении.

– Ну вчера вы пришли тоже не слишком поздно, однако же предупредили Романову, что смертельно устали и чтобы она вас не беспокоила.

– А-а, – догадался Турецкий, на что намекает Перова, – вчера я действительно с ног валился. Да, признаться, и сегодня что-то подустал. День такой напряженный выдался. Хотел телевизор посмотреть, а глаза сами слипаются. Пожалуй, действительно отдохну. Вы уж скажите нашим, что я сейчас приму душ и на боковую. Лучше завтра пораньше встану. У меня голова с утра лучше работает.

– Спокойной ночи, Александр Борисович. Желаю хорошего отдыха, – с явным намеком попрощалась Светлана с шефом, – а я книжечку почитаю. А нашим скажу, пусть не шастают.

Светлана положила телефонную трубку, с размаху бросилась на кровать, так что деревянная спинка стукнулась в стену. Затем тихонько встала и на цыпочках подошла к двери. Выглянула в коридор. Никого. И по ковровой дорожке, заглушающей шаги, отправилась к номеру Гали. Условным тихим стуком вызвала Романову, и уже вдвоем они так же осторожно поскреблись к Яковлеву. Тот выглянул, и девушки энергично замахали ему руками, показывая в сторону номера Турецкого. Володя кивнул. Спустя десять минут группа в полном составе собралась у своего шефа. На этот раз Турецкий быстро справился с «жучками», но на всякий случай пошарил по комнате небольшим устройством – не установили ли новые. Когда все расселись, Яковлев заинтересованно взял в руки маленькую металлическую коробочку с усиками:

– Что за шпионская штучка? Новая модификация «акулы»?

– Ага. Огородников выдал. Говорит, японская новинка. Ему один коллега передал. Они боятся, как бы люди Певцева нам новых «жучков» не понаставили. У нее зуммер начинает работать, если на определенном расстоянии «жучок» установлен.

– Надо же, совсем маленькая. – Галя уважительно изучала «акулу», – я тоже такой еще не видела. У Вячеслава Ивановича она половину кейса занимает.

– Японцы – большие умельцы, – усмехнулся Турецкий. – Ну, ближе к делу. У нашего суперследователя Светланы есть важная информация.

Перова начала свое сообщение, подробно останавливаясь на отдельных деталях. Когда она дошла до выражения одного из бандитов про «военную косточку», Яковлев перебил ее:

– Уверен, это он о Певцеве говорил. Второй-то поумнее, болтуна потом одернул. Ну надо же, каких подонков Певцев использует в своих целях! Никем не гнушается!

– Да, это люди Димы Большого, их банда нас вчера преследовала, – сказал Турецкий. – Продолжай, продолжай, Света, чем они эту Лапшину все-таки взяли?

– А разве мало? Запугали до смерти, – вступилась за Лапшину Галя.

– Денег много дали, купили они ее, – продолжила Светлана.

– Я так и знал, что без взятки здесь не обошлось. – Турецкий удовлетворенно хлопнул ладонью по столу.

– Сначала смертью пригрозили, потом денег дали. Кнут и пряник – обычная тактика запугивания. Но дальше самое интересное. Мы с этой несчастной договорились, что я заношу, как будто с ее слов, в протокол, что она действовала строго в соответствии с актом вскрытия. И потом я должна во всеуслышание где-нибудь повозмущаться, что в своих манипуляциях она не призналась. Чтобы отвести от нее подозрение, что именно она стала источником информации о фальсификации акта экспертизы. А настоящее признание – вот оно. Тут все сказано четко и ясно.