Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мими, увидев, кто стоит на пороге, улыбнулась. Что уже было хорошим знаком, потому как не в очень далеком прошлом случились кое-какие обиды. Долгая история, но суть в том, что миссис Леви посчитала, что она, а не Мими сердце нашей общины. Миссис Леви полагала: тот факт, что Мими – жена раввина, не дает оснований претендовать на это звание; по ее мнению, это отдавало протекционизмом. Было непривычно, что кто-то не в ладах с Мими, и мы не понимали, что делать. В конце концов решили не замыкаться на раздоре, а подождать, пока все рассеется само собой.
– Какой приятный сюрприз! – сказала Мими.
– Чудесный вечер! Я вышла прогуляться и решила заодно вас повидать.
– Проходите, садитесь. С минуты на минуту придут Фельдманы и Бат-Шева.
Миссис Леви прошла в гостиную.
– Как мило. Не знала, что вы пригласили Бат-Шеву. Такая интересная женщина. И вполне себе история за плечами, верно?
– Думаю, как у всех нас, – ответила Мими. У Мими-то точно. Она была дочкой раввина из Бирмингема и младшей после пяти братьев. Отец обучал ее как сыновей – в те времена так никто не делал, мы всегда поражались, как много она знает. В старших классах Мими ходила в обычную среднюю школу, потому что в Бирмингеме не было дневной, а потом поступила в Барнард-колледж в Нью-Йорке. И она никогда не переставала быть религиозной – внешние силы не имели над ней власти.
А у нее самой какая история, задумалась миссис Леви. Она родилась в Мемфисе, выросла в Мемфисе, вышла замуж в Мемфисе и, скорее всего, умрет в Мемфисе. Маловато драмы, надо признать.
– Но такой необычной истории, как у Бат-Шевы, по-моему, ни у кого нет, – сказала миссис Леви. – Я на днях как раз думала, каково здесь будет такого рода человеку. Смею предположить, она привыкла совсем к другой жизни.
Миссис Леви уселась на диван и посмотрела на Мими в надежде, что та поделится недостающей информацией. В конце концов, она даже не поленилась дойти досюда, хотя еще надо приготовить салат и накрыть на стол. Но Мими не сдавалась. Только загадочно улыбнулась, отчего миссис Леви лишь утвердилась в мысли, что от нее скрывают какую-то грандиозную тайну. Пока она размышляла, как бы ее выведать, пришла Бекки Фельдман с шестнадцатилетней дочкой Широй. Они явно поругались по дороге. Щеки Ширы пылали от злости, и она старалась держаться подальше от матери. Но Бекки, желая произвести благоприятное впечатление, улыбалась и вела себя как ни в чем не бывало.
– Хорошей субботы, – бодро пожелала она.
Беседа возобновилась, но ушла так далеко от Бат-Шевы, что вернуться к интересующей ее теме миссис Леви уже не могла. Обсуждались привычные дела – результаты молодежной лотереи и одежда в «Goldsmith’s»: так мало длинных юбок, как же быть? Ну и, само собой, пришедший зной. Такой жары еще не случалось на нашей памяти, все были вялыми и едва вылезали из кондиционированных домов и машин.
Ширу разговор не интересовал. Она откинулась на спинку дивана и изучала потолок. В своей короткой юбке, грубых ботинках, супероблегающем свитере с коротким рукавом она словно сошла со страниц модного журнала. В этом году серьезные перемены коснулись хорошенького лица Ширы. Она по-прежнему училась на отлично, все по-прежнему только и говорили, какая она редкая умница, но у нее появилась новая манера разговаривать, почти не разжимая рта и отводя глаза.
– Как прошли каникулы? – спросила Ширу Мими. – Тяжело, наверное, когда лето заканчивается?
– Ага, – кисло ответила Шира.
– Шира, ты с каждой нашей встречей все краше и краше, – сказала миссис Леви, надеясь ее задобрить.
И тут появились Бат-Шева с Аялой. Вместо того чтобы робко и почтительно постучать, как поступили бы мы, будь мы новенькими в общине, они просто сразу зашли в дом. Мы не запирали двери, и тем не менее были некие негласные правила, куда можно или нельзя сразу заходить: к родственникам и друзьям – да, но в дом раввина – никогда.
– Есть кто дома? – послышалось из коридора.
Мими поспешила встретить Бат-Шеву.
– Я так рада, что вы все смогли прийти, – сказала она.
Бат-Шева вошла в гостиную и втиснулась на диван между миссис Леви и Бекки. Она уже собиралась посадить Аялу на колени, но миссис Леви помахала девочке рукой. Аяла отлепилась от Бат-Шевы и подошла обнять ее.
– Привет, милая. Не хочешь ли ко мне на коленки? У меня тут столько места, обидно, если оно зря пропадет без маленькой девочки, – промурлыкала она сладким голоском, которым всегда разговаривала с детьми.
Аяла кивнула и улыбнулась, и миссис Леви водрузила ее на колени.
– Ну разве не прелесть! – воскликнула миссис Леви. Она оправила на Аяле розовую водолазку, слегка замятую у воротничка. Это был один из даров Рены Рейнхард, и сидела она отлично.
– Кажется, у Аялы появился новый друг, – заметила Мими. Она повернулась к Бат-Шеве.
– Вы со всеми знакомы? – спросила она и, не дожидаясь ответа, представила гостей: – Это Бат-Шева и Аяла. А это Бекки Фельдман и ее дочь Шира, а с миссис Леви вы уже встречались.
– Как поживаете? – произнесла миссис Леви и кивнула.
Повисла небольшая пауза. Бекки занялась непослушными волосами Ширы, упрямо падавшими на лицо, миссис Леви откашлялась. Нельзя было возвращаться к прерванному разговору – о мелком ремонте Академии Торы, успеют ли его закончить к началу занятий, всего через две недели. Вряд ли стоило это обсуждать с Бат-Шевой, наверное, это чересчур провинциально для такой особы, как она. Но что ей было интересно, никто не знал.
– Расскажите еще про то, откуда вы, Бат-Шева, – попросила Мими.
– Мы жили в Нью-Йорке. Я только переехала и сразу встретила Бенджамина. – Бат-Шева обвела всех взглядом. – Вы, наверное, его знали.
– Конечно, знали. Я училась в старших классах с его матерью, его бабушка с дедушкой жили на одной улице с моими родителями. А его дядя был недолго женат на моей четвероюродной сестре. Но это уже другая история, – сообщила миссис Леви, легонько подбрасывая Аялу на коленках. – А откуда вы родом, Бат-Шева?
У новичков всегда это спрашивали; по ответу можно было много узнать о человеке. Если спрашивали миссис Леви, она с гордостью говорила: ее семья из Мемфиса. Не просто прожила здесь одно-два поколения, но издавна укоренилась в самом что ни на есть сердце города.
– Я только один раз была в Нью-Йорке и не понимаю, как можно там жить, – вставила Бекки. – Все куда-то несутся, столько народу, грязища.
Она уже собиралась поведать историю о том, как ее