– И все равно, ты идиот! Тебя ж после ранения пристроили на самое спокойное место, в твоей любимой Сибири, курируй себе производство с сам знаешь какими реакторами, в политику не лезь, а ты взял – и вляпался. Ладно, пошли покурим, тебе до самолета еще два часа. Душно здесь… – и недвусмысленно покрутил пальцем в районе уха, показывая, что о дальнейшем лучше в помещении не говорить.

Это было двадцать лет назад, но и сейчас генерал потянулся за своей трубкой. Нынче в ней дымился «Кэпстен», а что было тогда? Уже и не вспомнить, как бы не болгарский «Нептун». Не важно. Зима в столице была настоящей московской, сырость днем, мороз вечером. Вместо снега – замерзшая грязь, вместо тайги – дрожащие хлысты столичного парка. Продутый ветерком генерал застегнул шинель и затянулся горьковатым дымом.

Ершов был холоден и зол:

– Слушай меня внимательно, повторять не буду. Наша организация давно поняла, что к чему. И чем закончится. Потому и решила принять некие меры.

– Какая организация, Саныч?

– Молчи, б…! НАША – тебе этого недостаточно? Та самая, которой ты присягал и столько лет исправно служил. А то, что сейчас начнут вывески менять, архивы трясти и прочим непотребством заниматься, тебя не касается. Ты – наш, поэтому должен смириться и жить на пенсии тихо. Никуда не лезть, обиду не демонстрировать, политикой не увлекаться, но всегда поддерживать себя в форме и быть готовым. Люди, которым веришь, есть? По-настоящему веришь?

– Конечно.

– Наблюдай за ними и, опять же, будь готов.

– Нет, я, как пионер, конечно, всегда готов. Но к чему?

– А к тому, что ты нам еще пригодишься. Плевать на этого предателя, он долго не задержится, и тогда нам нужны будут диверсанты и генералы. Или генералы и диверсанты, неважно в какой последовательности. Все, мне пора, счастливого пути – и, повторяю, жди. Такие, как мы, в отставку уходят только на кладбище. Об этом, надеюсь, помнишь?

А потом прошло двадцать лет, Сашка Ершов давно уже стал генерал-полковником, но, приезжая отдохнуть, так и молчал. Молчал, с удовольствием вспоминая джунгли Африки и Южной Америки, Вьетнам и афганские горы. Лишь обронил, вроде бы между прочим, чтобы не брезговал новыми технологиями, провел безлимитный Интернет и завел электронную почту. А года три назад даже подарил на день рождения модный нынче GPS, сопроводив презент шуткой насчет охоты-рыбалки и бескрайних таежных просторов, где без оного девайса можно и заблудиться.

«Очень смешно, ага».

Иногда с ним приезжали незнакомые генералу люди, кто примерно одного с ними возраста, кто помоложе. Гости охотно потребляли водочку под соленые местные грибочки и рыбку, а бывало и оленину, трепались о том о сем, но никакой конкретики, естественно, себе не позволяли. Да и ненужных вопросов не задавали. Как и сам товарищ генерал, разумеется.

Ну а насчет воспоминаний? Это была молодость, та самая, когда Держава (именно так, с большой буквы) не стеснялась показывать силу на всех континентах, кроме разве что Североамериканского. Когда ни один подонок не мог чувствовать себя в безопасности, сколько бы миль, лье или километров не отделяли его от СССР. И если их посылали, то посылали именно затем, чтобы «позади все горело, а впереди – разбегалось», как сформулировал один замечательный современный писатель, между прочим, из местных, коего генерал с удовольствием почитывал и перечитывал еще с конца девяностых. Как бы ни проехались по тому времени нынешние, вскормленные годами демократии и прочего либерализма псевдоисторики, это была жизнь, а сейчас, увы, наблюдалось только унылое существование. Или, скорее, выживание.

Пусть генерал и не считал себя аналитиком, но то, что страна оказалась на грани, он очень даже хорошо чувствовал. Опять же, Интернет, знаете ли… А загадочные «они», та самая организация, невозмутимо молчали. А время-то шло, и иногда это откровенно пугало. Вдруг и «они» смирились? Этого генерал не знал, но, перекинувшись кое с кем исполненными пресловутого второго смысла словами, оставался спокоен. Почти. Люди у него были, и если что, он бы знал, кого стрелять, как бешеных собак, а кого совсем наоборот, оберегать всеми доступными силами и средствами. Пора было прекращать эту вакханалию. Давно пора.

И вот – первое за двадцать лет сообщение от Ершова. Настоящее сообщение. По новомодной электронной почте, что характерно. Оговоренная во время последней встречи год назад кодовая фраза – и короткий текст, сообщавший о том, что ему надлежит встретить трех человек. И больше никаких подробностей, чему генерал, собственно, не особенно и удивился. Удивляться их внешнему виду также не стоило, это особо подчеркивалось. А вот озаботиться тем, чтобы препроводить их в надежное место, внимательнейшим образом выслушать и обеспечить всем необходимым, наоборот, надлежало со всем тщанием. А уж там – по обстоятельствам. Немного смущало лишь то, что переться предстояло в жуткую глухомань, аж чуть ли не к самому Байкалу, но приказы, как известно, не обсуждаются. Особенно – столь долгожданные приказы. На всякий случай, дважды проверив кодовую фразу – да нет, все совпадает до последнего знака, никакого подвоха или случайного совпадения, – Александр Юрьевич заправил верный «УАЗ», забросил в багажник палатку, рюкзак, удочки и охотничий карабин и загодя «выдвинулся» в оговоренную точку, поскольку ехать и на самом деле оказалось далековато.

И сейчас сидел, что тот идиот, ловя «большую и маленькую рыбку» да поплевывая на апатичного, давно уже смирившегося со своей незавидной судьбой червяка. Третий день сидел, между прочим. И если б просто сидел, покуривая любимую трубочку – ан нет, позавчера, когда вернулся в лагерь с прогулки к заброшенному поселку, пришлось еще и кулаками помахать. В его-то годы… А вообще, дурацкая вышла ситуация, если уж честно, хотя в тот момент она таковой отнюдь не казалась…

Криво усмехнувшись воспоминаниям, генерал погладил рукой все еще слегка ноющие справа ребра – пропустил-таки удар, не мальчик уже! И надо ж было тем уродам в эдакой-то глуши выйти именно к его лагерю!..

…О том, что в лагере кто-то есть, Кулькин услыхал издалека, поскольку нежданные гости особенно и не таились. Вообще, если честно, не таились, орали, будь здоров. И, судя по голосам, были весьма далеки от трезвого состояния. Александр Юрьевич поморщился: неужели это и есть те, кого он встречает?! Да нет, не может такого быть, его люди так рано появиться не могут. Саша Ершов в своем послании четко указал: ждать в течение трех дней начиная с завтрашнего утра. Значит, накладочка, и эти буханутые крикуны к его делу никаким боком. Хреново… Их, судя опять же по голосам, трое или четверо, пьяные, а значит наверняка и агрессивные. А вокруг, между прочим, тайга и прочая глухомань, а о его поездке сюда на всем белом свете знает только один Ершов, на связь с которым предстоит выйти только после контакта…

Сойдя с дороги, генерал затаился в зарослях, вслушиваясь. Нет, далековато, слов пока не разобрать, а вот в том, что их там трое, уже никаких сомнений. Интересно, кто они? Если туристы или охотники – одно дело, а вот ежели нечто криминальное – то совсем даже другое. Браконьеры какие-нибудь или скрывающиеся в тайге зэки. Хотя последние б так не орали, даже в подпитии. Но в любом случае, с ними придется поступать жестко. Очень жестко, поскольку отменить встречу он уже не может, равно как не имеет права и поставить под угрозу выполнение задачи. В подобных делах свидетели не просто нежелательны, но и вовсе недопустимы… Вот только как им с Сашкой потом это дело замазывать? Хотя, как сам же говорил, места тут глухие, а на то, чтобы надежно спрятать «до скончания веков» три тела, его умения хватит – учили, знаете ли.